F. Сообщение № 915/2000, Рузметов против Узбекистана

(Соображения приняты 30 марта 2006 года, восемьдесят шестая сессия)*

Представлено: г-жой Дармон Султановой (представлена адвокатом)

Предполагаемая жертва: автор сообщения, ее ныне покойные сыновья Уйгун и Ойбек Рузметовы и муж Собир Рузметов

Государство участник: Узбекистан

Дата сообщения: 7 февраля 2000 года (первоначальное представление)

Тема сообщения: Смертный приговор по окончании несправедливого суда, пытки, отсутствие распоряжения о предоставлении арестованного в суд, бесчеловечное обращение с задержанными, нарушение права на невмешательство в частную жизнь.

ООН: Дармон Султанова против Узбекистана

Вопросы существа: Право на жизнь, пытки, унижающие достоинство виды обращения и наказания, произвольный арест, право незамедлительно предстать перед судьей/должностным лицом, облеченным юридическими полномочиями, право на общение с адвокатом, право на опрос свидетелей, временные меры во избежание нанесения непоправимого ущерба предполагаемой жертве, нарушение обязательств по Факультативному протоколу, незаконное вмешательство в частую жизнь.

Процедурные вопросы: не затрагиваются

Статьи Пакта: 2, пункт 3; 6; 7; 9; 10; пункт 1; 14, пункты 1, 2, 3 b), d), e) и g); и 17

Статьи Факультативного протокола: 1, 2 и 5, пункты 2 а) и b)

Комитет по правам человека, образованный в соответствии со статьей 28 Международного пакта о гражданских и политических правах.

На своем заседании 30 марта 2006 года,

Завершив рассмотрение сообщения № 915/2000, представленного в Комитет по правам человека г-жой Дармон Султановой в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах,

Приняв во внимание всю письменную информацию, представленную ему автором сообщения и государством-участником

Принимает следующее:

Соображения в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола

1.1. Автором сообщения является Дармон Султанова, гражданка Узбекистана, 1945 года рождения.  Она представляет сообщение от себя, от имени своих сыновей Уйгуна и Ойбека Рузметовых, также граждан Узбекистана соответственно 1970 и 1965 годов рождения.  Ее сыновья были приговорены к смертной казни решениями Ташкентского областного суда от 24 июля 1999 года (Уйгун) и 29 июля 1999 года (Ойбек).

После обжалования приговоров Верховный суд Республики Узбекистан 20 сентября 1999 года оставил их в силе.  На момент представления сообщения автору не было известно о местонахождении сыновей.

Г-жа Султанова действует также от имени своего мужа Собира Рузметова, гражданина Узбекистана, 1935 года рождения, который на момент представления сообщения отбывал пятилетний срок заключения в колонии УЮА 64/61 в городе Карши Сурхандарьинской области по приговору Хазараспского районного суда от 28 мая 1999 года, оставленного в силе после обжалования решения от 2 ноября 1999 года (суд не назван).

Г-жа Султанова утверждает, что она стала жертвой нарушения Узбекистаном статьи 9 и — в свете казни ее сыновей — статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах1.

Она далее утверждает, что ее сыновья стали жертвами нарушения Узбекистаном статей 7; 9; 14, пункты 1, 2, 3 b), d), e) и g); и — в свете их казни — статьи 6.  Она также утверждает, что ее муж является жертвой нарушения статей 9; 10, пункт 1; и 14, пункты 1, 2, 3 b), d), e) и g).  Автор представлен адвокатом.

1.2. В соответствии с правилом 92 (прежним правилом 86) своих правил процедуры Комитет, действуя через своего Специального докладчика по новым сообщениям, 22 февраля 2000 года обратился к государству-участнику с просьбой не приводить в исполнение смертный приговор в отношении Уйгуна и Ойбека Рузметовых, пока их дело рассматривается Комитетом.  Эта просьба в рамках временных мер защиты была направлена повторно 17 декабря 2002 года.  Никакого ответа от государства-участника не последовало.

1.3. Письмом от 14 октября 2003 года автор информировала Комитет о том, что после неоднократных обращений к властям с просьбой сообщить местонахождение ее сыновей письмом Ташкентского областного суда от 13 июня 2000 года ее уведомили, что Уйгун и Ойбек Рузметовы были казнены 29 сентября 1999 года (т.е. до получения Комитетом сообщения)2.

Она указывает, тем не менее, что информация, полученная от Ташкентского областного суда, противоречит сведениям, которые были получены ею на неопределенную дату от Юнусабадского районного отдела записи актов гражданского состояния (ЗАГС) — ведомства, отвечающего за регистрацию факта смерти граждан, и которые подтверждают, что в период 1999-2000 годов никаких официальных данных о смерти Уйгуна и Ойбека Рузметовых не поступало.

Обстоятельства дела

2.1. В полночь 28 декабря 1998 года пять сотрудников прокуратуры Хазараспского района и районного отдела внутренних дел в сопровождении нескольких милиционеров ворвались в дом автора в Хазараспе. В присутствии двух понятых они произвели тщательный обыск без предъявления ордера.

В ответ на требование автора предъявить ордер на обыск сотрудник отдела внутренних дел стал допрашивать ее о ее религиозных убеждениях и выяснять местонахождение ее сыновей, которые на тот момент находились в Питнаке, что примерно в 20 км от Хазараспа.  Был составлен протокол о том, что обыск ничего не дал. Протокол был составлен в двух экземплярах, один из которых был вручен автору. В доме был оставлен караул из шести милиционеров.

В 5 часов утра 29 декабря 1998 года один из них, г-н Бозбеков, вошел в одну из комнат и положил три патрона в пустой кувшин. В полночь 30 декабря 1998 года сотрудники милиции, вооруженные автоматами, ворвались в жилище автора в сопровождении прокурора и начальника милиции и произвели еще один обыск, на этот раз с предъявлением ордера.

В этот раз они нашли в пустом кувшине три патрона, запрещенную религиозную литературу и упаковку наркотиков. Был составлен протокол, но автору, несмотря на ее неоднократные просьбы, копию протокола не выдали.

По заявлению автора, выдвинутые впоследствии против ее сыновей и мужа обвинения частично основывались на материальных доказательствах, найденных в ходе второго обыска. В ходе обысков из дома был изъят ряд личных вещей.

Согласно автору, в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года в ее доме проживали семь милиционеров. На протяжении всего этого периода всем членам семьи угрожали расправой, и им не разрешалось передвигаться без сопровождения милиционера.  Никому из членов семьи не разрешалось покидать дом или пользоваться телефоном.

2.2. Уйгун и Ойбек Рузметовы были арестованы 1 января 1999 года, а их отец Собир Рузметов 2 января 1999 года в их квартире в Питнаке на основании ордеров, выданных прокурором города Хазарасп. Уйгуну и Ойбеку Рузметовым были предъявлены обвинения по следующим статьям:

a) попытка совершения государственного переворота;
b) попытка насильственного изменения конституционного строя;
c) установление исламистского фундаменталистского режима;
d) организация движения «джихадистов»; и
e) убийство с отягчающими обстоятельствами.

Собиру Рузметову были предъявлены обвинения в незаконном хранении оружия и наркотиков без цели реализации. По словам автора, во время нахождения под стражей в подвале отдела внутренних дел города Ургенча ее сыновья подвергались пыткам со стороны сотрудников милиции в целях получения самооговаривающих «признаний».

Заявляется, что их избивали кулаками, ногами, дубинками, насиловали, подвешивали к потолку с завязанными за спиной руками, с силой бросали на цементный пол, им угрожали изнасиловать их жен и арестовать родителей.

2.3. Заявляется, что в 19.00 5 января 1999 года г-же Султановой было приказано явиться с вещами и продуктами из дома для посещения своего мужа, Собира Рузметова, в тюрьме в Ургенче.  Ее доставили к начальнику Службы национальной безопасности Ургенча, который позволил себе оскорбительные выпады в ее адрес.

Затем ее отвели в подвальное помещение отдела внутренних дел Ургенчи, где на нее надели наручники и поместили в одиночную камеру. Ее полностью раздели, и в таком виде она затем предстала по распоряжению начальника городского отдела Службы национальной безопасности по городу Ургенчу перед двумя-тремя юношами, среди которых был ее сын. Она утверждает, что с трудом узнала Уйгуна, тело которого было покрыто ссадинами и носило явные следы пыток.

2.4. Ранним утром 6 февраля 1999 года семь сотрудников милиции ворвались в дом автора и нанесли значительный материальный ущерб. Она направила порядка ста жалоб с просьбой провести расследование этих фактов прокурору города Хазарасп, в областную прокуратуру, президенту Узбекистана, министру внутренних дел и председателю Верховного суда.  По свидетельству автора, ни по одному из ходатайств не было проведено расследования.

2.5. Автор утверждает, что ее не известили о дате слушания по делу ее сыновей.  В результате она не могла нанять независимого адвоката для их защиты в суде, и они были представлены государственным защитником. Случайно прослышав 12 июня 1999 года о том, что в Ташкентском областном суде слушается дело, по которому проходят ее сыновья и еще шесть обвиняемых, она явилась в суд и была допущена к присутствию на суде 12, 13 и 14 июня 1999 года.

По ее утверждению, в последующие дни в присутствии ей было отказано. Автор утверждает, что слушание по делу ее сыновей в основном проходило при закрытых дверях и что никого из свидетелей, даже свидетелей обвинения, в зале суда не было, несмотря на многочисленные просьбы со стороны всех проходящих по делу лиц. Автор добавляет, что председательствующий судья вел дело с обвинительным уклоном.

2.6. В ходе слушания 13 июля 1999 года Уйгун и Ойбек Рузметовы показали, что признания вины были получены у них под принуждением, и рассказали о пытках, которым они были подвергнуты. Уйгун заявил, что ему в карман был подброшен пистолет, 12 патронов и наркотики и что он подписал бланк с признанием своей «вины» только после того, как ему показали раздетую донага мать и пригрозили, что его жену изнасилуют, если он не подпишет признание. Они также утверждали, что их допрашивали в подвальном помещении здания Службы национальной безопасности в Ташкенте в отсутствие адвоката и с применением пыток.

Ойбек Рузметов, как утверждается, после допросов не мог передвигаться без посторонней помощи.  Уйгун и Ойбек также показали, что в ходе следствия им было отказано в общении с адвокатом по их выбору. Утверждается, что суд не принял к сведению ни одного из их показаний, но допустил доказательства, полученные с помощью пыток и в отсутствие адвоката по выбору сыновей автора сообщения.

2.7. 24 июля 1999 года Ташкентский областной суд приговорил пятерых из восьми проходящих по делу лиц, включая Уйгуна и Ойбека Рузметовых, к смертной казни.

Суд пришел к заключению, что Ойбек Рузметов в 1995 году создал вооруженную группу с целью грабежей и добывания денег для приобретения оружия и установления исламистского режима, основанного на ваххадитской идеологии. Он также пришел к выводу, что Ойбек Рузметов и другие члены группы, включая Уйгуна Рузметова, создали в поселке Бурчмулла Ташкентской области штаб по подготовке взрыва водохранилища.

Суд счел Уйгуна Рузметова виновным в нарушении многочисленных статей Уголовного кодекса, в том числе о незаконной организации собраний или религиозных организаций; контрабанде; незаконном хранении оружия, боеприпасов, взрывчатых материалов или взрывных устройств; умышленном убийстве; и производстве или распространении материалов, угрожающих общественной безопасности и общественному порядку.

Ойбек Рузметов был признан виновным в нарушении аналогичных статей Уголовного кодекса, а также в попытке насильственного изменения конституционного строя Республики Узбекистан и саботаже.

После обжалования Верховный суд 20 сентября 1999 года оставил в силе смертный приговор. Обжалование этого решения в министерстве юстиции с просьбой о пересмотре дела закончилось безрезультатно, и 7 октября 1999 года в пересмотре было отказано. Автор утверждает, что соответственно 20 марта и 5 сентября 2000 года в канцелярию президента страны были поданы прошения о помиловании ее сыновей.

2.8. Утверждается, что 24 июля 1999 года в нарушение статьи 137 Уголовно-процессуального кодекса Узбекистана родственникам Уйгуна и Ойбека Рузметовых, включая автора, было отказано в свидании с осужденными и в переписке.

Автор утверждает, что на всем протяжении нахождения ее сыновей под стражей ей было позволено встретиться с ними лишь дважды — 1 августа и 23 сентября 1999 года. Их защитнику, нанятому автором, было дважды отказано в общении с ними в тюрьме после вынесения смертного приговора.

2.9. 28 мая 1999 года муж автора был приговорен районным судом Хазараспа к пяти годам тюремного заключения.  Автор утверждает, что ее муж также подвергался пыткам в тюрьме, в результате чего он был доставлен в суд 28 мая 1999 года на носилках.

Автор утверждает, что ей не удалось присутствовать на слушании дела ее мужа, которое продолжалось не более двух часов; слушание дела ее мужа проходило в отсутствие защитника, и ему было отказано в опросе свидетелей и рассмотрении доказательств в суде.  По мнению автора, доказательства против ее мужа были сфабрикованы. Она утверждает, что Собир Рузметов не попал под амнистию после вынесения ему приговора якобы из-за нарушения им правил тюремного распорядка.

2.10. По утверждению автора, в 2000 и 2001 годах сотрудники Хазараспского РОВД продолжали регулярно проводить обыски и допросы и преследовать самого автора и членов ее семьи.

1 апреля 2001 года автора, ее дочь в наручниках и трех внуков перевезли на другую их квартиру в Питнаке, где они затем подверглись оскорблениям со стороны сотрудников ОВД города Питнака.  4 апреля 2001 года начальник ОВД города Питнака отделения министерства нанес оскорбление автору, приказал ей снять головной платок и пригрозил тюрьмой.

Жалоба

 3.1. Автор утверждает, что лишение ее свободы лицами, находившимися при исполнении служебных обязанностей, в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года без предъявления обвинений, и последующий отказ государства расследовать эти действия являются нарушениями статьи 9 Пакта. Как представляется, эти факты дают основание говорить о нарушении также статей 7 и 17, хотя сама автор не ссылалась на эти положения.

3.2. Автор утверждает, что она стала жертвой нарушения статьи 7 в связи с казнью ее сыновей, о которой она была информирована лишь после ее совершения.

3.3. Автор утверждает, что обвинения против ее сыновей были сфабрикованы и что арест ее сыновей по ордерам прокурора, их содержание под стражей в течение семи месяцев без судебного надзора, а также обращение с ними в тюрьме и в ходе слушания подпадают под нарушения статей 6, 7, 9, 14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g).

3.4. Автор утверждает, что обвинения против ее мужа были также сфабрикованы и что арест ее мужа и обращение с ним в тюрьме и в ходе слушания подпадают под нарушение статей 9, 10, пункт 1, и 14: пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g).

3.5. В заключение автор утверждает, что государство-участник казнило ее сыновей вопреки просьбе о применении временных мер защиты, адресованной государству-участнику от имени Комитета. Она утверждает, что государство-участник сфальсифицировало официальные записи регистрации смертей, с тем чтобы дата казни ее сыновей предшествовала дате регистрации сообщения и просьбы о принятии временных мер.

В этом отношении она указывает на разночтение между протоколами Ташкентского областного суда и документами Юнусабадского районного отдела записи актов гражданского состояния (ЗАГС) (см. пункты 1.3 и 2.9 выше).

Она отмечает, что письмо Ташкентского областного суда было направлено ей спустя почти 10 месяцев после даты якобы совершенной казни, но после того, как государству-участнику была направлена просьба о применении временных мер защиты.  Утверждается, что это является нарушением государством-участником обязательств по Факультативному протоколу.

Замечания государства-участника по приемлемости и существу дела

4. Вербальными нотами от 22 февраля 2000 года, 20 февраля и 25 июля 2001 года и 17 декабря 2002 года государству-участнику было предложено представить Комитету информацию о приемлемости сообщения и по существу дела.

19 декабря 2003 года государство-участник сообщило, что по делу Уйгуна и Ойбека Рузметовых было проведено судебное разбирательство и 29 июня 1999 года Ташкентский областной суд признал их виновными в совершении ряда преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Узбекистана. Оба были приговорены к смертной казни, и их приговоры были оставлены в силе решением Верховного суда от 20 сентября 1999 года.

Государство-участник представляет перечень всех уголовных преступлений, в совершении которых были признаны виновными Уйгун и Ойбек Рузметовы. Оно утверждает, что суд правильно квалифицировал их действия и вынес им справедливые приговоры с учетом «общественно опасного характера» совершенных ими преступлений.

Вопросы и процедура их рассмотрения в Комитете

Предполагаемое нарушение Факультативного протокола

5.1. Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что государство-участник нарушило свои обязательства по Факультативному протоколу, казнив ее сыновей, несмотря на то, что в Комитет было направлено сообщение и 22 февраля 2000 года им была направлена просьба о применении временных мер.

Просьба о применении временных мер была оставлена государством-участником без ответа, и не было дано никаких объяснений по поводу утверждения (см. пункт 3.5), что сыновья автора были казнены после регистрации сообщения Комитетом и после направления государству-участнику просьбы о применении временных мер защиты.

По утверждению автора, государство-участник сфальсифицировало протокол о смерти, с тем чтобы дата казни ее сыновей предшествовала дате регистрации сообщения и направления просьбы о применении временных мер защиты.

5.2. Комитет напоминает3, что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство — участник Пакта признает компетенцию Комитета принимать и рассматривать сообщения от отдельных лиц, утверждающих, что они стали жертвами нарушения какого-либо из прав, изложенных в Пакте (преамбула и статья 1).

Присоединение государства к Протоколу подразумевает его готовность добросовестно сотрудничать с Комитетом, с тем чтобы позволить ему рассматривать такие сообщения и после рассмотрения сообщать свои соображения соответствующему государству-участнику и лицу (пункты 1 и 4 статьи 5).

Комитет далее напоминает, что временные меры на основании правила 92 правил процедуры Комитета имеют важнейшее значение для роли Комитета по Протоколу. Пренебрежение этим правилом, особенно в форме непоправимых мер, таких, каким в данном случае является казнь заявляемых жертв, подрывает защиту предусмотренных в Пакте прав посредством Факультативного протокола4.

5.3. В своей предыдущей практике Комитет уже поднимал вопрос о государстве-участнике, действующем в нарушение своих обязательств по Факультативному протоколу, казнив лицо, от имени которого Комитету было представлено сообщение, не только в контексте ясно выраженной Комитетом просьбы о применении внутренних мер защиты, но также и в контексте необратимого характера смертной казни.

Ввиду того, что государство-участник не продемонстрировало добросовестного сотрудничества с Комитетом в вопросе временных мер, несмотря на неоднократные просьбы и в отсутствие какого-либо ответа на утверждение, что сыновья автора были казнены после регистрации сообщения Комитетом и после того, как государству-участнику была направлена просьба о применении временных мер, Комитет считает, что факты, представленные автором, свидетельствуют о нарушении Факультативного протокола.

Рассмотрение вопроса о приемлемости

6.1. До рассмотрения любой жалобы, содержащейся в каком-либо сообщении, Комитет по правам человека должен в соответствии с правилом 93 правил процедуры принять решение о том, является ли данное сообщение приемлемым согласно Факультативному протоколу к Пакту.

6.2. В первую очередь Комитет отмечает, что автор не представила никаких доказательств того, что она уполномочена действовать от имени своего мужа, несмотря на тот факт, что к моменту рассмотрения сообщения Комитетом он уже должен был отбыть свой срок. Она также не обосновала причины, по которым жертва не может представить сообщение от своего имени.

Исходя из обстоятельств дела и ввиду отсутствия доверенности или других документальных доказательств, удостоверяющих право автора действовать от имени своего мужа, Комитет вынужден заключить, что применительно к ее мужу автор не вправе ссылаться на положения статьи 1 Факультативного протокола5.

6.3. Согласно требованиям пункта 2 а) статьи 5 Факультативного протокола Комитет удостоверился в том, что этот вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования.

Что касается исчерпания внутренних средств правовой защиты, то Комитет отмечает, что в соответствии с информацией, представленной автором, все имеющиеся внутренние средства правовой защиты были исчерпаны.

В отсутствие какой-либо надлежащей информации от государства-участника Комитет считает, что в отношении автора и ее сыновей были соблюдены требования пункта 2 b) статьи 5 Факультативного протокола.

6.4. Комитет не видит препятствий для признания приемлемости жалоб автора по статьям 7; 9 и 17 в отношении ее самой; статьям 6; 7; 9 и 14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g), — в отношении ее сыновей, и он приступает к рассмотрению дела, по существу.

Рассмотрение сообщения по существу

7.1. Комитет по правам человека рассмотрел сообщение с учетом всей представленной ему сторонами информации, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 5 Факультативного протокола. Он отмечает, что, хотя государство-участник прокомментировало дела сыновей автора и вынесенный им приговор, оно не представило никакой информации относительно жалоб автора по поводу ее самой и ее сыновей.

В отсутствие какой-либо предметной информации от государства-участника Комитет обязан придавать должное значение утверждениям автора в тех случаях, когда они надлежащим образом обоснованы.

7.2. Комитет принимает к сведению описание автором пыток, которым были подвергнуты ее сыновья с целью получения от них признания своей вины (см. пункты 2.2, 2.3 и 2.6 выше).

Автор идентифицировала лиц, которые, как утверждается, участвовали в этих актах. В материале, представленном автором, также говорится о том, что жалобы на пытки были доведены до сведения властей самими жертвами, но они были проигнорированы.

В этих обстоятельствах и в отсутствие каких-либо предметных объяснений со стороны государства-участника Комитет обязан придавать должное значение ее утверждениям, в частности о том, что власти государства-участника не выполнили надлежащим образом своих обязательств по расследованию жалоб о пытках. Комитет считает, что представленные факты свидетельствуют о нарушении статьи 7 в отношении сыновей автора.

7.3. Что касается заявления о нарушении прав сыновей автора по пункту 3 g) статьи 14 в связи с тем, что их принудили к подписанию признания, то Комитет должен исходить из принципов, лежащих в основе этой гарантии.

Комитет ссылается на свою прежнюю практику, в соответствии с которой формулировку пункта 3 g) статьи 14 о том, что никто не должен «быть принужденным к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным», необходимо толковать в смысле отсутствия какого-либо прямого или косвенного физического или психологического принуждения со стороны следственных органов по отношению к обвиняемым с целью получения признания вины6.

По мнению Комитета, этот принцип предполагает, что именно обвинение должно доказывать, что признание было получено без принуждения.  Однако Комитет отмечает, что в этом деле бремя доказательства добровольности признания лежало на обвиняемых.

Комитет отмечает, что Ташкентский областной суд и Верховный суд оставили без внимания жалобы сыновей автора на пытки.  По этой причине Комитет приходит к выводу, что государство-участник нарушило пункты 2 и 3 g) статьи 14.

7.4. Что касается утверждений автора, что ее сыновьям было отказано в доступе к защитнику по их выбору на этапе досудебного расследования и в ходе слушания дела, то Комитет также принимает к сведению утверждение автора о том, что она не была поставлена в известность о дате слушания дела, по которому проходили ее сыновья, и поэтому не могла нанять независимого адвоката для защиты в суде. Их защитнику, который впоследствии был нанят автором, дважды было отказано в общении с подзащитными после того, как им был вынесен смертный приговор.

Комитет ссылается на свою практику, согласно которой юридическая помощь должна, безусловно, предоставляться на всех этапах уголовного процесса, особенно в делах о преступлениях, караемых смертной казнью7.

Исходя из обстоятельств этого дела и в отсутствие предметных объяснений со стороны государства-участника Комитет считает, что предоставленная правовая помощь не отвечала необходимым критериям эффективности. С учетом этого информация, представленная Комитету, свидетельствует о нарушении пункта 3 b) и d) статьи 14.

7.5. Комитет принимает к сведению заявление автора о том, что суд над ее сыновьями был несправедливым, поскольку суд в своих действиях отходил от принципов объективности и непредвзятости (пункты 2.5 и 2.6 выше).

Он также принимает к сведению утверждение автора о том, что суд над ее сыновьями в основном проходил при закрытых дверях и что в зале суда не было никого из свидетелей, несмотря на неоднократные просьбы со стороны восьми лиц, проходивших по делу, включая Уйгуна и Ойбека Рузметовых.

Судья отказал в удовлетворении этих просьб без объяснения причин.  В отсутствие какой-либо информации от государства-участника Комитет приходит к выводу, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении пунктов 1 и 3 е) статьи 14 Пакта.

7.6. Комитет ссылается на свою практику8, согласно которой внесение смертного приговора по завершении слушаний, в ходе которых не соблюдались положения Пакта, является нарушением статьи 6 Пакта.

В данном деле смертные приговоры Уйгуну и Ойбеку Рузметовым были вынесены в нарушение их права на справедливое разбирательство, предусмотренное статьей 14 Пакта, и, таким образом, они являются нарушением статьи 6.

7.7. Комитет принимает к сведению информацию, что помещение под стражу сыновей автора было санкционировано государственным прокурором, и на этом был исчерпан судебный контроль над законностью их содержания под стражей вплоть до того, когда они предстали перед судом, и им был вынесен приговор 24 июля 1999 года (Уйгун) и 29 июля 1999 года (Ойбек).

Комитет отмечает, что цель пункта 3 статьи 9 заключается в обеспечении судебного контроля над содержанием в тюрьме лица, которому предъявлено обвинение в совершении уголовного преступления, и напоминает о том, что обязательным элементом надлежащего исполнения судебной власти является проведение разбирательства по соответствующему делу независимым, объективным и беспристрастным судом9.

С учетом обстоятельств этого дела у Комитета есть сомнения в том, что государственного прокурора можно считать лицом, обладающим институционной объективностью и непредвзятостью, необходимыми для того, чтобы он был квалифицирован как «должностное лицо, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть» по смыслу пункта 3 статьи 9. В этой связи Комитет считает, что было допущено нарушение этого положения.

7.8. Комитет рассмотрел подробную жалобу автора на то, что в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года она была лишена свободы лицами, находившимися при исполнении служебных обязанностей, без предъявления обвинений и без последующего расследования этих действий со стороны государства-участника.

Комитет напоминает о том, что пункт 1 статьи 9 распространяется на все формы лишения свободы10, и считает, что с учетом указанных выше обстоятельств и отсутствия надлежащих объяснений со стороны государства-участника представленные факты следует квалифицировать как незаконное лишение свободы в нарушение пункта 1 статьи 9.

7.9. Комитет считает, что в отсутствие какого-либо объяснения со стороны государства-участника проведение обыска в доме автора без соответствующей санкции 28 декабря 1998 года (пункт 2.1 выше) является нарушением статьи 17.

7.10. Комитет принял к сведению жалобу автора на то, что власти государства-участника игнорировали ее просьбы предоставить информацию и систематически отказывались сообщать какие-либо подробности о положении или местонахождении ее сыновей.

Комитет понимает долговременное страдание и психический стресс, причиненные автору как матери приговоренных к смертной казни лиц, как результат постоянного неведения об обстоятельствах, предшествовавших их казни, а также месте их захоронения.

Комитет считает, что обстановка полной секретности в отношении даты казни и места захоронения равноценна запугиванию или наказанию родственников, поскольку их намеренно оставляют в состоянии неопределенности и психических страданий. Комитет считает, что первоначальный отказ властей уведомить автора о планируемой дате казни ее сыновей представляет собой бесчеловечное обращение с автором в нарушение статьи 7 Пакта11.

7.11. Комитет считает, что в отсутствие каких-либо объяснений со стороны государства-участника тот факт, что автора заставили предстать перед ее сыном Уйгуном в наручниках и без одежды 5 января 1999 года (пункт 2.3 выше) сам по себе является бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, запрещенным статьей 7, и квалифицируется как нарушение этой статьи.

8. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении:

а) прав Уйгуна и Ойбека Рузметовых по статьям 6;  7;  9, пункт 3;  14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g); 17. b) прав автора по статьям 7, 9, пункт 1; и 17.

9. В соответствии с пунктом 3 а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору эффективные средства правовой защиты, включая информацию о месте захоронения ее сыновей, и компенсацию за перенесенные ею душевные страдания. Государство-участник обязано также предотвратить рецидивы таких нарушений в будущем.

10. С учетом того, что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство-участник признало компетенцию Комитета выносить решения по факту наличия или отсутствия нарушений Пакта и что согласно статье 2 Пакта государство-участник обязано гарантировать всем находящимся на его территории и под его юрисдикцией лицам признаваемые в Пакте права и обеспечивать им эффективные средства правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-участника в течение 90 дней информацию о принятых им мерах во исполнение настоящих Соображений, сформулированных Комитетом. Кроме того, государству-участнику предлагается обеспечить публикацию текста Соображений Комитета.

[Принято на английском, испанском и французском языках, причем языком оригинала является английский.  Впоследствии будет издано также на арабском, китайском и русском языках в качестве части ежегодного доклада Комитета Генеральной Ассамблее.]

* В рассмотрении настоящего сообщения принимали участие следующие члены Комитета: г-н Нисуке Андо, г-н Прафуллачандра Натварлал Бхагвати, г-жа Кристина Шане, г-н Морис Глеле Аханханзо, г-н Эдвин Джонсон, г-н Вальтер Келин, г‑н Ахмед Тауфик Халиль, г-н Раджсумер Лаллах, г-н Рафаэль Ривас Посада, сэр Найджел Родли, г‑н Иван Ширер, г-н Иполито Солари-Иригойен и г-н Роман Верушевский.

1 Факультативный протокол вступил в силу для государства-участника 28 сентября 1995 года (присоединение).

2 Сообщение было получено 7 февраля 2000 года.

3 Пиандионг и др. против Филиппин, сообщение № 869/1999, пункт 5.1, Соображения, принятые 19 октября 2000 года, Халилов против Таджикистана, сообщение № 973/2001, Соображения, принятые 30 марта 2005 года, пункт 4.1, Саидов против Таджикистана, сообщение № 964/2001, Соображения, принятые 8 июля 2004 года, пункт 4.1.

4 Вайс против Австрии, сообщение № 1086/2002, пункт 6.4, Саидов против Таджикистана, сообщение № 964/2001, Соображения, принятые 8 июля 2004 года, пункт 4.4.

5 Х. против Италии, сообщение № 565/1993, решение о неприемлемости от 8 апреля 1994 года, пункт 4.2.

6 Берри против Ямайки, сообщение № 330/1988, Соображения, принятые 4 июля 1994 года, пункт 11.7, Налларатнам Сингараса против Шри-Ланки, сообщение № 1033/2001, Соображения, принятые 21 июля 2004 года, пункт 7.4, и Деолалл против Гайаны, сообщение № 912/2000, Соображения, принятые 1 ноября 2004 года, пункт 5.1.

7 Алиев против Украины, сообщение № 781/1997, Соображения, принятые 7 августа 2003 года, пункт 7.3, Робинсон против Ямайки, сообщение № 223/1987, Соображения, принятые 30 марта 1989 года, пункт 10.3, и Браун против Ямайки, сообщение № 775/1997, Соображения, принятые 23 марта 1999 года, пункт 6.6.

8 Леви против Ямайки, сообщение № 719/1996, Соображения, принятые 3 ноября 1998 года, пункт 7.3, Маршалл против Ямайки, сообщение № 730/1996, Соображения, принятые 3 ноября 1998 года, пункт 6.6.  См. также Замечания общего порядка по статье 6, пункт 7.

9 Куломин против Венгрии, сообщение № 521/1992, Соображения, принятые 22 марта 1996 года, пункт 11.3, Платонов против Российской Федерации, сообщение № 1218/2003, Соображения, принятые 1 ноября 2005 года, пункт 7.2.

10 Замечания общего порядка № 8 к статье 9, пункт 1.

11 Бондаренко против Беларуси, сообщение № 886/1999, Соображения, принятые 3 апреля 2003 года, пункт 9.4, Ляшкевич против Беларуси, сообщение № 887/1999, Соображения, принятые в апреле 2003 года, пункт 9.2, Халилов против Таджикистана, сообщение № 973/2001, Соображения, принятые 30 марта 2005 года, пункт 7.7.