Узбекистан является авторитарным государством с населением приблизительно 27,3 миллиона человек. Конституция устанавливает президентскую форму правления с разделением исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти; однако, на практике Президент Ислам Каримов и централизованная исполнительная власть доминировала в политической жизни и осуществляла почти полный контроль над другими ветвями власти.

Двухпалатный Олий Мажлис (парламент) состоял почти полностью из должностных лиц, назначенных президентом, и членов партий, которые его поддерживали. Последние выборы в нижнюю палату парламента в 2004 году не отвечали международным стандартам. Гражданские власти, как правило, осуществляли эффективный контроль над службами безопасности.

Показатели правительства в области прав человека, и без того низкие, в течение года продолжали ухудшаться. Граждане на практике не имели права поменять свое правительство мирными и демократическими способами. Службы безопасности систематически пытали, избивали и допускали иные нарушения в обращении с арестованными при допросах с целью получения признаний или инкриминирующей информации.

В нескольких случаях власти подвергли насильственному психиатрическому лечению правозащитников и других критиков режима. Критиковавшие правительство правозащитники и журналисты подвергались насилию, произвольным арестам, политически мотивированным осуждением и физическим нападениям. Как правило, правительство не предпринимало шагов по расследованию или наказанию самых вопиющих случаев насилия, хотя многие должностные лица были осуждены за коррупцию. Состояние тюрем оставалось плохим, и международные наблюдатели не имели полного доступа к местам заключения.

Во многих случаях арестованные содержались изолированно в течении длительного времени без доступа к семье или адвокатам. Подсудимые по уголовным делам часто не имели юридической помощи. Обвинительные приговоры были почти универсальными, и обычно основывались на признаниях подсудимых и показаниях свидетелей, полученных под давлением. Правительство строго контролировало средства массовой информации и расценивало критику режима как преступление.

Правительство не соблюдало прав граждан на свободу собраний или объединений; милиция регулярно задерживала граждан для предотвращения публичных демонстраций, а также власти пытались контролировать деятельность всех неправительственных организаций (НПО), заставляя закрыться многие местные и международные НПО. Правительство ограничивало религиозную деятельность, считая преступлением практически все религиозные обряды, проводимые вне санкционированных государством структур.

Суды осудили многих независимых мусульман за экстремистскую деятельность, а несколько протестантских групп подвергались насилию. В ряде случаев правительство оказывало давление на другие страны для принудительного возвращения узбекских беженцев, находившихся под защитой Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). Существует широко распространенное представление о коррумпированности во всем обществе. Несмотря на то, что правительство принимало шаги для предотвращения торговли людьми, это оставалось серьёзной проблемой. Продолжалось использование принудительного труда, в частности при сборе урожая хлопка.

СОБЛЮДЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Глава 1: Соблюдение личной неприкосновенности, включая защиту от:

a. Произвольного или незаконного лишения жизни

Подтвержденных сообщений о политических убийствах со стороны правительства или его агентов не было.

Правительство продолжало отказывать в разрешении на проведение назависимого международного расследования предполагаемых убийств многочисленных невооруженных гражданских лиц во время насильственных беспорядков мая 2005 года в Андижане, когда мирные демонстрации в поддержку 23 обвиняемых в суде членов группы Акромия привели к гражданским беспорядкам. Вечером 12 мая 2005 года не установленное количество человек совершили нападение на милицейский гарнизон, захватили оружие, и ворвались в близлежащую тюрьму, освободив несколько сотен заключенных. Несколько свидетелей утверждали, что 13 мая 2005 года военная техника въехала на площадь Бабура, где собралось несколько тысяч гражданских лиц, и неоднократно без предупреждения стреляла в толпу.

Основываясь на собственном расследовании правительство утверждало, что насилие инициировали вооруженные лица в толпе, открыв огонь по правительственным войскам. Предположительное количество убитых в результате этого колеблется от 187 человек по данным правительства до нескольких сотен по сообщениям очевидцев. Хотя международное расследование и не имело места, должностные лица правительства обсудили технику и результаты своего расследования с дипломатами и международными представителями.

Ничего нового не было предпринято в отношении смерти в сентябре 2005 года мусульманского священнослужителя Шавката Мадумарова, который скончался в заключении через три дня после вынесения ему приговора о лишении свободы на семь лет за членство в запрещенной исламистской группе. В течение этого года местная правозащитная организация в первый раз сообщила о смерти в октябре 2005 года Азадбека Сатимова, который скончался в милицейском заключении в Шахриханском районе Андижанской области. В отчете отмечалось, что многочисленные кровоподтеки и колотые раны на теле Сатимова указывают, что его смерть могла наступить в результате пыток. Милиция предполагает, что Сатимов покончил с собой, ударяясь головой о бетонную стену своей камеры.

В январе 2005 года правительство разрешило международное расследование имевшей место в том же месяце смерти в заключении Самандара Умарова, который отбывал 17-летний срок лишения свободы за членство в запрещенном экстремистском политическом движении Хизбут-Тахрир (ХТ). Хотя семья Умарова считала, что основной причиной смерти были пытки, независимое судебно-медицинское обследование со стороны зарубежного патологоанатома и зарубежного криминалиста, проведенное под эгидой НПО Фридом Хаус (Freedom House), подтвердило заключение первичного вскрытия о том, что причиной смерти явился инсульт.

Ранее правительство позволило международным экспертам расследовать смерть в заключении Андрея Шелкавенко в 2004 году. В этом случае эксперты также пришли к заключению, что смерть наступила не по причине жестокого обращения со стороны милиции.

Отсутствие независимых медицинских экспертов и часто оказываемое со стороны властей давление похоронить тело умершего быстро согласно исламским традициям затрудняло подтверждение сообщений о смертях в заключении по причинам пыток или недозволенного обращения.

Местные и международные наблюдатели сообщали, что лицам, приговоренным к смертной казни, зачастую не давали адекватной возможности организовать защиту или обжаловать свой приговор. Правительство не информировало семьи осужденных о приведении в исполнение смертных приговоров, и относило даты и места захоронения лиц, подвергнутых смертной казни, в разряд государственных тайн. Такую практику Специальный Докладчик ООН по пыткам осудил как «жестокую и бесчеловечную.»

Правительство считало ежегодное количество приведенных в исполнение смертных приговоров государственным секретом, и оценка их количества представлялась невозможной. В предыдущие годы Международная Амнистия (МА) предположила ежегодное число исполненных смертных приговоров, и местная НПО Матери против смертной казни и пыток оценила, что такое число казненных намного превышает сотню. По сообщению Докладчика ООН, по меньшей мере, девять заключенных, чьи смертные приговоры предположительно были основаны на признаниях полученных под давлением, были казнены между 2002 годом и сентябрем 2004 года, несмотря на требования Комиссии по правам человека ООН (КПЧ ООН) пересмотреть их дела.

b. Исчезновения

Сообщений о политически мотивированных исчезновениях в течение года не поступало. Было несколько неподтвержденных сообщений об имевших место в 2005 году исчезновениях лиц, присутствовавших при беспорядках в мае 2005 года в Андижане. (см. главу 1.a.). Остались неизвестными благополучие и местонахождение нескольких беженцев, которых насильственно вернули в страну в течении этого года.

Не поступило и не ожидается новых сведений по поводу исчезновения в 2004 году Фаруха Хайдарова, Окилджона Юнусова и Хуснуддина Назарова.

c. Пытки и другое жестокое, бесчеловечное или унижающие человеческое достоинство обращение или наказания

Хотя Конституция и закон запрещают такую практику, милиция и офицеры Службы Национальной Безопасности (СНБ) систематически пытали, избивали, или применяли другие способы плохого обращения к заключенным для получения признаний или инкриминирующей информации. Милиция, тюремные должностные лица, и СНБ предположительно использовали удушение, электрический шок, лишение пищи и воды, сексуальное насилие, с избиением как самым распространенным методом насилия. Пытки и насилие были распространены в тюрьмах, местах предварительного заключения, и в местных отделениях милиции и службы безопасности. Были отмечены несколько случаев медицинского насилия, включая насильственное психиатрическое лечение по политическим мотивам.

Подсудимые в судах часто утверждали, что их признания, на которых основывалось обвинительное заключение, были получены в результате пыток (см. главу 1.e.). Доклад 2003 года Специального Докладчика ООН по пыткам заключил, что пытки и насилие носили систематический характер в следственном процессе. В течение этого года правительство не предприняло очевидных шагов для принятия мер в связи с заключениями ООН. В 2005 году правительственные чиновники подтвердили, что правила содержания в тюрьмах позволяют избиение под наблюдением врачей, и администрация тюрем документально регистрирует все такие инциденты для включения в дела. Судьи редко расследуют обвинения в применении пыток.

Власти обращались с лицами, подозреваемыми в политических симпатиях к исламскому экстремизму, особенно подозреваемых в принадлежности к ХТ, более сурово, чем с обычными уголовными преступниками. Есть заслуживающие довения сведения о том, что следователи подвергали задержанных по подозрению в принадлежности к ХТ особенно суровым допросам. По имеющимся сведениям, после суда власти применяли к заключенным, осужденным за эктремизм, дисциплинарные и карательные меры, включая пытки, чаще, чем к обычным заключенным.

Местные правозащитники сообщают, что власти часто платили или другим образом побуждали обычных уголовных преступников избивать подозреваемых в экстремизме, и других, кто стоял в оппозиции к государству. Также как и в предыдущие годы, поступали заслуживающие доверия сведения о том, что служащие тюрем жестоко обращались с членами ХТ для получения заявлений о раскаянии, которые необходимы для применения амнистии. Согласно сообщениям родственников заключенных, амнистированных заключенных и активистов-правозащитников, заключенные, которые отказались писать заявления о раскаянии с осуждением свое участие в ХТ, часто избивались или заключались в одиночные камеры.

В январе и феврале, согласно сообщениям, власти избивали и другим образом дурно обращались с Нозимом Рахмоновым, подозреваемым в религиозном экстремизме, в то время когда он был под стражей в СНБ (см. главу 1.d. и 2.c.).

Сообщалось, что между 15 января и 15 марта, после двух месяцев изолированного содержания в ожидании суда по обвинению в шпионаже, бывший сотрудник Министерства обороны Эркин Мусаев подвергался пыткам в ходе допросов, включая жестокие побои по голове, груди и ногам (см. главу 1.e.).

В марте, восемь подсудимых из города Янгиюль, судимые за религиозный экстремизм в Ташкентском областном суде по уголовным делам, дали показания, что следователи били и пинали их в ходе допросов для того, чтобы вынудить их подписать признания (см. главу 2.c.). Судья, рассматривавший дело, не принял во внимание их заявления о пытках, утверждая, что подсудимые подали заявление, дабы избежать ответственности за свои преступления.

Были сообщения о том, что правоохранительные органы применяли к Азаму Фармонову и Алишеру Караматову из Общества прав человека Узбекистана (ОПЧУ) пытки и иные злоупотребления во время предварительного заключения, перед их осуждением 15 июня, которые включали броски об бетонный пол, засовывание иголок под ногти, удушение противогазами и обжигание кожи зажженными сигаретами.

3 и 11 августа, суды в Ташкентской области осудили в общей сложности 29 человек за принадлежность к ХТ в двух отдельных судебных процессах. Несколько подсудимых в одном из судебных процессов дали показания, что они признали себя виновными после того, как допрашивавшие жестоко избили их и угрожали им продолжением пыток (см. главу 1.e.).

Не произошло изменений в деле двух мусульман-суфиев, которые завили, что власти пытали их, когда они содержались под стражей (см. главу 2.c.). В феврале 2005 года в ходе судебного процесса в Ташкенте над шестью подсудимыми, обвиненным в терроризме, один из подсудимых показал, что его многократно подвергали побоям во время содержания под стражей (см. главу 1.e.).

Нет изменений и деле датированным июнем 2005 года, в котором сотрудники Министерства внутренних дел (МВД) предположительно подвергли Якубжона Алиева неоднократным жестоким побоям во время допроса, связанного с подозрением в религиозном экстремизме и антиконституционной деятельности. Не произошло также никаких изменений в деле смерти в заключении Шавката Мадумарова в сентябре 2005 года, чья семья продолагает, что власти подвергли его пыткам в ходе допросов и в тюрьме.

В течение года зарубежные наблюдатели не имели возможности получить доступ для посещения Ташкентского МВД, где по заявлению в 2004 году свидетелей, членов семей, адвокатов и представителей правозащитных групп, власти часто и систематически применяли пытки после террористических актов в марте и апреле 2004 года.

В 2005 году заключенные и охрана одной из тюрем подтвердили сообщения о том, что охрана тюрем систематически избивает подозреваемых в принадлежности к ХТ после террористических актов в марте и апреле 2004 года.

Как в предыдущие года были сообщения, что милиция подвергала избиениям Свидетелей Иеговы. 12 апреля местная милиция в шести городах провела скоординированные рейды по собраниям Свидетелям Иеговы во время обрядовых служб; сообщили о нескольких случаях, когда милиция избила членов церкви, что в одном случае привело к серьезным травмам (см. главу 2.c.).

Было несколько подтвержденных сообщений о политически мотивированных медицинских злоупотреблениях. Как и в прошлые годы, правоохранительные органы передавали местных политических активистов и активистов-правозащитников в психиатрические учреждения для того, чтобы прекратить их деятельность.

Жертвы могли потребовать через адвокатов пересмотра их дел медицинской комиссией специалистов; однако на практике, такие комиссии обычно поддерживали решения правоохранительных органов. Согласно сообщениям, 17 марта в Ташкенте милиция арестовала активиста-правозащитника Шохиду Юлдашеву и перевезла ее в психиатрическое учреждение в Карши, где она подверглась трем неделям принудительного лечения.

Сообщалось, что 25 мая милиция Карши вновь арестовала Юлдашеву и передала ее для повторного психиатрического лечения. Юлдашева принимала участие в мониторинге судебных процессов над оппозицией режиму и активисты-правозащитники уверены, что ее задержание было политически мотивировано. Также сообщалось, что Шахноза Содикбекова, дочь Ташкентской правозащитной активистки Шоиры Содикбековой, несколько раз содержалась в психиатрических учреждениях в предыдущие годы. 16 мая медицинская комиссия опубликовала заключение с рекомендацией ее дальнейшего психиатрического лечения, которое активисты-правозащитники назвали политически мотивированным.

7 июля сотрудники Ташкентской тюрьмы поместили активистку правозащиты Мутабар Таджибаеву в тюремное психиатрическое отделение, где врачи, по сообщениям, давали ей пероральные лекарства. За четыре месяца до этого Таджибаева была осуждена и приговорена к восьми годам лишения свободы по уголовным обвинениям, связанным с ее правозащитной деятельностю. 12 сентября власти арестовали журналиста Джамшида Каримова, племянника Президента Ислама Каримова, и насильно передали его в психиатрическое учреждение вблизи Самарканда. Власти не разрешали Каримову связаться с семьей в течение нескольких первых недель нахождения под стражей (см. главу 1.d. и 2.a.).

Были несколько случаев, когда неустановленные лица нападали на активистов правозащиты, журналистов и лиц, планировавших или участвовавших в публичных демонстрациях (см. главу 2.a, 2.b., и 4). В нескольких случаях милиция насильственно разогнала демонстрации, избивая протестующих и причиняя телесные повреждения различной тяжести. 12 и 13 мая в Ташкенте неустановленные люди насильно разогнали неформальные поминальные службы в память жертв волнений в Андижане 2005 года. 18 августа группа примерно из 20 местных женщин напала на активиста правозащиты из Джизаха Бахтиёра Хамроева в его доме, причинив ему умеренные телесные повреждения.

Условия содержания в тюрьмах и под арестом

Тюремные условия оставались на низком уровне и опасными для жизни, и продолжали поступать сообщения о чрезмерных злоупотреблениях в тюрьмах. Согласно сообщениям правозащитников и родственников заключенных, переполненность тюрем оставалось проблемой. Туберкулез и гепатит были эндемическими, делая даже краткий период лишения свободы потенциально опасным для жизни. Заключенные часто полагались на посещения родственников для получения еды и медикаментов, которых, как говорят, часто не хватало в нескольких тюрьмах. Правозащитники отмечали, что политзаключенные и осужденные за участие в запрещенных религиозных эксртемистских организациях, содержались в обособленных секциях тюрем и подвергались особенно суровому обращению по сравнению с другими заключенными.

Как в прошлые годы, были определенные сообщения о том, что заключенные умирали от болезней, передаваемых от одного человека к другому.

Как сообщают правозащитники, 1 мая Кахрамон Тешабаев умер в медицинской части Ташкентской тюрьмы, через четыре года после того как был осужден и приговорен к восемнадцати годам тюрьмы по обвинению в антиконституционной деятельности и членстве в преступной организации. По сообщению, причиной смерти стал туберкулез, и Тешабаев провел шесть месяцев до смерти в изоляторе тюрьмы. Власти, как сообщалось, доставили тело Тешабаева семье и оказывали на них давление захоронить его как можно скорее.

Были сообщения о том, что заключенные работали в тяжелых условиях и в некоторых случаях избивались в местах лишения свободы.

В течении года Главное управление по исполнению наказаний(ГУИН) МВД продолжало управлять тюремным учебным центром в Ташкенте. Центр, который предположительно должен готовить весь персонал тюрем страны, использовал программу, которая включала тренинги по правам человека, базовые курсы по психологии, а также по управлению тюрьмами.

Правительство не предоставило полный доступ для внешних наблюдателей в тюрьмы и места лишения свободы. Как и в прошлом году, независимые правозащитные организации не посещали места лишения свободы для мониторинга условий. В течении года Международный Комитет Красного Креста (МККК) добивался переговоров с правительством для получения доступа ко всем задержанным лицам, в соответствии с обычной практикой МККК.

Хьюман Райтс Вотч и другие НПО сообщили о том, что правительственные ведомства арестовали и подвергали физическому воздействию нескольких жителей Андижана, которые вернулись из Кыргызстана, после того как они сбежали туда из-за майских событий в Андижане (см. раздел 2.d).

Не было и не ожидалось никаких изменений по уголовному процессу 2004 года против четырех офицеров милиции в Андижане, обвиняемых в пытках над подозреваемыми по делу об убийстве.

d. Произвольный арест и задержание

Конституция и закон запрещают произвольный арест и задержание; однако, в этом вопросе оставались проблемы.

Роль милиции и аппарата безопасности

МВД контролирует милицию, которая несет ответственность за правоприменение и сохранение порядка внутри страны. СНБ, возглавляемая подотчетным непосредственно Президенту председателем, занимается широким кругом вопросов национальной безопасности, включая коррупцию, организованную преступность и наркотики. Коррупция среди сотрудников правоохранитеьных органов оставалась проблемой. Милиция систематически и произвольно задерживала граждан для получения взяток. Безнаказанность оставалась проблемой, и должностные лица ответственные за нарушения редко подвергались наказанию.

В Главном управлении расследований МВД существует процедура внутреннего расследования злоупотреблений и дисциплины сотрудников, обвиняемых в нарушении прав, что и было сделано в нескольких отдельных случаях. Однако, нет независимого органа для расследования таких случаев на систематической основе. Главное управление расследований МВД включало трейнинг по правам человека в карьерный рост сотрудников.

Арест и задержание

Закон не требует санкции и предоставляет широкую свободу действий относительно подготовки надлежащей основы для ареста, но требует от осуществившего арест органа в течение 24 часов направления прокурору постановления, обосновывающего задержание. Закон также устанавливает, что все задержанные, независимо считаются ли они подозреваемыми или обвиненными, могут быть допрошенными в течение 24 часов; однако подозреваемые имеют право на молчание. Нет судебного определения задержания. Задержание без каких-либо формальных обвинений ограничено 72 часами, хотя прокурор может продлить срок дополнительно на 7 дней, после чего человеку должно быть предъявлено обвинение или он должен быть освобожден.

На практике, органы продолжали удерживать подозреваемых различными методами после разрешенного периода, включая фальсифицированные обвинения или задерживая подозреваемых как свидетелей по другим делам. Как только обвинение предъявлено, подозреваемого могут держать в месте предсудебного задержания по усмотрению прокурора в период следствия. Прокурор может освободить заключенного под залог до суда, хотя на практике органы часто игнорируют эти законные методы защиты. Те, кто арестован и обвинен в преступлении, могут быть освобождены до судебных слушаний при условии, что они предоставят гарантию присутствия на суде. В таких случаях, обвиняемым не требуется вносить залог, но они должны каждый день регистрироваться в местном пункте милиции.

Постановление Верховного Суда устанавливает что подзащитный имеет право на защиту с момента задержания. На практике в праве консультации с адвокатом часто было отказано или такая возможность была отложена. В нескольких случаях следователи оказывали давление на подсудимых, чтобы они подписания заявления в отказе от услуг частных адвокатов, которые были наняты членами семьи для их защиты. Вместо них власти назначали государственных защитников, которые не предоставляли эффективной защиты.

В некоторых случаях в течении года были случаи задержания лиц и содержания в изоляции без доступа к адвокату или общения с семьей. В январе и феврале, власти продолжали держать под стражей нескольких мужчин мусульман, включая Шарафутдина Латипова, Нозима Рахмонова, и имама Рухитдина Фахрутдинова, которые были арестованы в Казахстане в ноябре 2005 года и доставлены в места лишения свободы Узбекистана (см. раздел 2.c. и 2.d.). Некоторые члены группы зарегистрировались при УВКБ ООН как лица ищущие убежища. Им не был предоставлен доступ к адвокатам или членам семьи до марта.

После ареста 15 января по обвинению в шпионаже, бывшее должностное лицо Министерства Обороны Эркин Мусаев содержался изолированно в течении двух месяцев (см. раздел 1.e.).

В течение года милиция часто задерживала и незаконно арестовывала и удерживала лиц за выражение критических взглядов в адрес правительства. В их число входят правозащитники Ёдгор Турлибеков (см. раздел 1.e. и раздел 4), Уткир Пардаев (см. раздел 4), Алишер Караматов и Азам Фармонов (см. раздел 1.c. и раздел 4), и журналисты Улугбек Хайдаров и Джамшид Каримов (см. раздел 1.c. и 2.a.). В 2005 году на аналогичных основаниях была арестована правозащитница Мутабар Таджибаева (см. раздел 1.c., 1.e., и 4), а также фигуры политической оппозиции Надира Хидоятова и Санджар Умаров (см. раздел 1.e.). Во многих случаях власти прибегали к сфабрикованным обвинениям в экономических преступлениях, таких как вымогательство или сокрытие налогов.

Были сообщения о том, что милиция арестовывала лиц по сфабрикованным обвинениям, в качестве тактики запугивания, чтобы помешать им или членам их семей в разоблачении коррупции или вмешательстве в местную уголовную деятельность.

После майских событий в Андижане, милиция содержала под стражей сотни граждан по подозрению в участии в этих событиях. Местная правозащитная НПО Эзгулик составила список арестованных, состоящий в общей сложности из 363 имен, в дополнение к тем, которые уже были осуждены к концу 2005 года. Среди задержанных и арестованных были дюжины правозащитников, журналистов и других жителей Андижана, которые общались с прессой или передавали сообщения о событиях. 7 января, Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил одного такого задержанного, правозащитника Саиджахона Зайнабиддинова, по обвинению в экстремистской деятельности и других преступлениях, и приговорил его к семи годам лишения свободы.

12 января, Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил правозащитных и политических активистов Ферганcкой Долины Дилмурода Мухиддинова, Мусаджона Бободжонова, Нурмухаммада Азизова, Акбара Орипова, и Хамдама Сулаймонова по обвинению в сговоре с целью свержения конституционного строя, клевете против президента, и подготовке и распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности. Все пять подсудимых имели заявление оппозиционной партии Бирлик, которое осудило роль правительства в андижанских событиях. Суд приговорил Мухиддинова к пяти годам лишения свободы, но освободил Бободжонова, Азизова, Орипова, и Сулаймонова с условными приговорами.

26 февраля, бывший журналист Радио Свободная Европа/Радио Свобода (RFE/RL) Носир Зокир, который был арестован и осужден в августе 2005 года по обвинению в оскорблении сотрудника СНБ, отбыл шестимесячный тюремный срок и был освобожден. Зокир передавал сообщения об андижанских событиях и подвергал критике роль правительства в этих событиях (см. Раздел 2.a.).

6 марта Ташкентский областной суд по уголовным делам приговорил правозащитницу Мутабар Таджибаеву к девяти годам лишения свободы по обвинениям, включающим вымогательство, мошенничество, сокрытие налогов, подлог, и распространение материалов, представляющих угрозу общественному порядку. Таджибаева была арестована в октябре 2005 года, и правозащитные группы были уверены, что обвинения против нее были политически мотивированными (см. раздел 1.e.).

3 апреля журналист Собирджон Якубов был освобожден из тюрьмы после одного года лишения свободы, в течение которого ему не предъявили обвинения. Власти арестовали Якубова в апреле 2005 года и обвинили в связи с запрещенными исламскими группировками и в антиконституционной деятельности(см. раздел 2.a.).

Власти продолжали произвольные аресты по обвинениям в экстремистских чувствах или деятельности, или связях с запрещенными религиозными группами. Местные правозащитники сообщали о том, что офицеры милиции и службы безопасности, которых заставляли разгромить ячейки Хизб-ут-Тахрир

(ХТ), часто задерживали членов семей и близких коллег, если даже не было прямых улик об их участии (см. раздел 1.f.). Власти делали небольшое различие между действительными членами и теми, кто имел незначительные связи с группой, посещая занятия по изучению Корана с этими группами.

Как и в предыдущие годы, были сообщения о том, что власти подвергали аресту и обвиняли лиц на основании владения ими литературы ХТ (см. главу 2.a.). Принудительные признания и показания были распространены. Даже лица, принадлежавшие к ХТ, что было широко известно, заявляли о том, что дела против них были выстроены не на действительных уликах, которые в изобилии имелись в наличии, а на подброшенных материалах или ложных показаниях.

Милиция преследовала и иногда произвольно задерживала членов оппозиционных партий Бирлик, Озод Дехконлар и Эрк (см. раздел 3).

В течение года, сроки предварительного задержания варьировались от одного до трёх месяцев. Количество таких заключенных, находящихся в предварительном заключении было неизвестно.

В целом, прокуроры осуществляли почти полный конроль над большинством аспектов уголовного процесса, включая предварительное заключение. У задержанных не было доступа к суду, чтобы оспорить срок или обоснованность предварительного задержания. Даже когда обвинений не предъявлялось, милиция и прокуроры искали пути избежания ограничения срока, на который лицо может быть задержано без предъявления обвинений, задерживая лиц в качестве свидетелей, а не обвиняемых.

Местная милиция регулярно применяла домашний арест без надлежащей процедуры. В большинстве случаев, милиция окружала дома правозащитников и критиков правительства, чтобы помешать им участвовать в общественных демонстрациях или другой деятельности. Бахтиёр Хамроев из Общества Прав Человека Узбекистана и другие правозащитники из Джизакской области сообщали о том, что местная милиция окружала их дома на регулярной основе, чтобы помешать им выйти. Правозащитник Сурат Икрамов из Ташкента сообщил о наблюдении за его домом, чтобы помещать ему посещать суды над религиозными экстремистами в Ташкенте. В нескольких случаях, милиция задерживала Елену Урлаеву у неё дома, чтобы помешать ее участию в акциях протеста.

Амнистия

2 марта, правительство завершило трехмесячную амнистию, объявленную в декабре 2005 года. В отличие от предыдущих лет, амнистия не распространялась на осужденных за членство в запрещенных организациях, включая группы объявленные правительством как экстремистские. Средства массовой информации сообщила, что около 28000 лиц было амнистировано. Как и при предыдущих амнистиях, стало известно о том, что заключенные были вынуждены подписывать письма о раскаянии, как условия для их освобождения. Были утверждения, что власти применяли физические меры по отношению к некоторым заключенным, которые отказывались подписывать такие письма (см. раздел 1.с) и имеется большое число тех, кто подписал такие письма, но не был освобожден.

Несмотря на установленные правила освобождения, местные чиновники тюрем имели огромные права в определении кандидатов для амнистии; как и в предыдущие годы, поступали сообщения о коррупции. Были несколько сообщений о заключенных обвиненных в нарушении режима, с целью продлить срок заключения. Заключенные периодически нарушавшие режим не подпадали по амнистию от декабря 2005 года. В прошлом, амнистированные заключенные заявляли, что утвержденные правительством имамы направлялись в тюрьмы для окончательного определения, действительно ли заключенный покаялся. Это решение часто якобы принималось при консультации с местным махаллинским комитетом.

30 ноября, по случаю празднования дня Конституции, Сенат объявил ежегодную амнистию, которая должна быть исполнена в трехмесячный срок. Правительство объявило, что амнистия будет распространяться на осужденных, приговоренных к сроку до десяти лет лишения свободы за членство в запрещенных организациях и за преступления против мира и безопасности. Власти освободили неопределенное число заключенных по указу об амнистии до конца года. Среди освобожденных был правозащитник Ёдгор Турлибеков, который, будучи на 69 году жизни, подпадал под положение Указа об амнистии в части освобождения престарелых лиц.

Указ об амнистии, как и в предыдущие годы, исключал тех, которые «систематически нарушали тюремный режим». Правозащитники сообщали, что, на практике, тюремные власти определяли отдельных заключенных как регулярно нарушающих внутреннюю дисциплину специально с целью исключить распространение на них указа об амнистии. Случаи, в которых данная тактика предположительно имела место, включали дела правозащитницы Мутабар Таджибаевой, фигуры политической оппозиции Санджара Умарова, и Ихтиёра Хамроева, осужденного сына правозащитника Бахтиёра Хамроева.

e. Отказ в справедливом открытом суде

Хотя конституция предоставляет независимость судопроизводству, судебная ветвь власти получает указания от исполнительной власти, в особенности от генеральной прокуратуры, и на практике пользуется очень незначительной самостоятельностью.

Согласно закону, президент назначает всех судей на пятилетний срок и имеет право на их отстранение. Отстранение судей Верховного Суда должно быть подтверждено Парламентом, который послушен президентским желаниям.

Республика Каракалпакстан имеет верховные суды по уголовным делам. Решения районных или областных судов могут быть обжалованы в суде следующей инстанции в течение 10 дней после вынесения приговора. Кроме того, Конституционный Суд рассматривает законы, постановления и судебные решения на предмет соответствия Конституции. Военные суды занимаются всеми гражданскими и уголовными делами военных. Верховный суд Узбекистана является судом общей юрисдикции, который рассматривает дела национальной значимости.

Судебная процедура

Большинство судебных заседаний официально считаются открытыми, хотя на практике доступ часто ограничивался. Судебное слушание может быть закрытым в исключительных случаях, в таких как случаи, содержащие государственную тайну, или же для защиты жертвы и свидетелей. Суды часто требовали от наблюдателей получения письменного разрешения председателя суда или Верховного суда. Получение разрешения было трудным и занимающим длительное время процессом, в результате чего многие международные наблюдатели пропускали важные части судебных слушаний. Доступу к судебным слушаниям местных и международных наблюдателей, включая зарубежных дипломатов, часто препятствовали.

Правительство в основном объявляло о слушаниях, включая слушания дел лиц, которые, как утверждалось, принадлежали к числу религиозных экстремистов, только в судах, где дело должно было слушаться и всего за один или два дня до его начала. В течении года в нескольких местных судах проходили слушания дел обвиняемых по андижанским событиям в мае 2005 года. Правительство не объявило о начале судебных процессов или именах и числе подсудимых, и суды объявили большинство из слушаний официально закрытыми для внешних наблюдателей на основании интересов национальной безопасности.

Комитеты рабочих коллективов или же махаллинские комитеты выбирают судейские коллегии, состоящие из профессионального судьи и двух заседателей, которые заседают на слушаниях. Заседатели редко используют право голоса, а профессиональный судья обычно подчиняется рекомендациям прокурора по юридическим и другим вопросам. Слушания с участием присяжного суда не практикуются.

Подсудимые имеют право присутствовать в суде, опровергать свидетелей и представлять доказательства. Эти права в основном соблюдались, включая громкие слушания дел правозащитников и политические судебные процессы. Во всех уголовных делах, представленных суду прокуратурой, выносился обвинительный приговор. Подсудимые имеют право нанимать адвоката, а правительство предоставляет бесплатного защитника по необходимости. Но государственные адвокаты, как правило, действуют в интересах государства, а не в интересах своих клиентов.

Власти часто нарушают право на найм адвоката во время предварительного заключения, и судьи в нескольких случаях отказали подсудимым в праве иметь адвоката по выбору. Были несколько сообщений что следователи заставляют обвиняемых отказаться от помощи адвоката. Защита часто бывает некомпетентной и в большинстве случаев ее роль ограничивается тем, что она представляет признание и просит помилования. Несколько частных юридических фирм, некоторые из которых финансировались за счет международных отчислений, оказывали бесплатную юридическую помощь, хотя ресурсы были ограничены.

Государственные прокуроры санкционируют аресты, управляют следствием, готовят уголовные дела и рекомендуют приговоры. Подсудимые не пользуются презумпцией невиновности. Если приговор судьи не соответствует рекомендациям прокурора, прокурор имеет право обжалования в вышестоящий суд. Приговоры часто основываются только на признаниях и показаниях свидетелей, предположительно часто получаемых посредством пыток или другого давления, а не на доказательствах. В немногочисленных случаях, когда обвинительный приговор не выносится, судья все равно редко освобождает подсудимого; обычно дело отправляется обратно для дополнительного расследования. Юридическая защита от двойной ответственности на практике не применяется.

Закон дает право подзащитному на апелляцию. Апелляция не приводила к отмене приговора, но в некоторых случаях сокращала срок наказания.

Адвокаты защиты в некоторых случаях имели ограниченный доступ к уликам, имеющимся у государства и относящимся к делам их клиентов. Впрочем, в большинстве случаев обвинение было основано исключительно на признаниях подсудимого или обличающих показаниях свидетелей обвинения. Подсудимые часто утверждали, что признания, на которых было основано обвинение, были получены путем применения пыток (см. раздел 1.с). В 2005 году Би-Би-Си цитировала бывшего чиновника Министерства внутренних дел, который заявил, что следователи часто используют избиение, психотропные препараты и угрозы членам семьи для получения признания от обвиняемых.

Однако Министерство внутренних дел решительно отрицало эти утверждения. Во многих случаях, особенно относительно подозреваемых членов ХТ, когда обвинение не могло получить признания, оно полностью опиралось на показания свидетелей, которых, по сообщениям, также часто принуждали. Адвокаты могут и порой даже призывали судей отклонить такие признания и расследовать заявления о применении пыток. Судьи обычно игнорировали такие заявления или же отклоняли их как безосновательные.

7 января, Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил правозащитника Саиджахона Зайнабиддинова по обвинению в экстремистской деятельности и других преступлениях в связи с майскими событиями в Андижане в 2005 году, и приговорил его к семи годам лишения свободы (см. раздел 4). Власти держали Зайнабиддинова в предварительном заключении до суда в течении семи месяцев после ареста в июне 2005 года, и как сообщалось, отказывали в доступе к адвокату по выбору. Суд не допустил к суду иностранных наблюдателей. Правительство отказывало или не отвечало на просьбы некоторых дипломатических миссий посетить Зайнабиддинова.

6 марта 2006 года Мутабар Таджибаева, председатель правозащитной организации Клуб Пламенных Сердец, была осуждена по обвинениям в клевете и вымогательстве, и в июле подвергнута принудительному 10-дневному психиатрическому лечению.

3 и 11 августа суды в Ташкентской области осудили в общей сложности 29 человек по обвинению в членстве в ХТ в двух раздельных судебных процессах и приговорили их к срокам тюремного заключения от одного до 13 лет (см. раздел 2.c.). Несколько подсудимых на одном их процессов дали показания, что их признания были получены под принуждением посредством сильных избиений (см. раздел 1.c.). По мнению независимых наблюдателей, большинство доказательств в суде составляли признания подсудимых и обличающие показания «свидетелей», которые, по всей видимости, тоже принуждались.

Многие подсудимые по делам были ранее осуждены по тем же преступлениям и отбывали срок тюремного заключения. По меньшей мере пять из подсудимых страдали туберкулезом во время суда и кровохаркали во время слушаний. Во втором судебной процессе, суд не допустил никаких журналистов и других наблюдателей, ограничив доступ только для близких членов семьи подсудимых.

6 сентября Рухитдин Фахрутдинов, бывший имам мечети в Ташкенте был приговорен к 17 годам тюремного заключения. Он обвинялся в экстремизме и преступлениях, связанных с автомобильными взрывами в Ташкенте в 1999. Он был похищен из города на казахстанской границе и передан властям Узбекистана. Судебная охрана не допустила наблюдателей к суду.

По сообщениям, следователи оказывали давление на поэта песенника Дадахона Хасанова с целью отвода его адвоката, и суд не допустил ни наблюдателей, ни другого защитника в зал суда во время судебного слушания в сентябре. Суд приговорил Хасанова к трем годам заключения условно (см. раздел 2.a.).

В октябре Джиззакский городской суд по уголовным делам не допустил наблюдателей к двухдневному судебному процессу против журналиста Улугбека Хайдарова (см. главу 2.a. и 4). 7 ноября апелляционный суд смягчил приговор и освободил Хайдорова из заключения после вмешательства иностранного правительства.

Политические заключенные

Точное количество политзаключенных определить было невозможно. В 2004 году предполагалось, что их число составляло от 5000 до 5500 человек, включая предполагаемых членов ХТ и тех, кто был отправлен в психиатрические институты, что также применялось как одна из форм лишения свободы (см. раздел 1.с). Вероятно, число политзаключенных выросло в течение года, поскольку число приговоренных к заключению превысило число амнистированных, либо отбывших свой срок. Средства массовой информации сообщали, что около 28000 осужденных были освобождены на основании ежегодной амнистии с декабря 2005 года до 2 марта, но правительство не представило информацию о количестве политических заключенных попавших под амнистию (см. раздел 1.d.).

Большинству лиц, осужденных по политическим преступлениям были предъявлены фактические обвинения, по которым они были арестованы, например антиконституционная деятельность, причастность к нелегальным организациям, таким как запрещенные религиозные или политические группы, или подготовка и распространение материалов, представляющих угрозу общественной безопасности. Но все же, несколько правозащитников и журналистов были осуждены по политически мотивированным обвинениям в других преступлениях, включая вымогательство и хулиганство. Несколько правозащитников, журналистов, и жителей Андижана, которые сообщали о майских событиях 2005 года были осуждены и приговорены к тюремному заключению по обвинениям связанным с этими событиями. Правительство не разрешало любым независимым группам мониторинга посещать политзаключенных в течение года (см. раздел 1.с).

7 января, Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил правозащитника Саиджахона Зайнабиддинова по обвинению в экстремистской деятельности в связи с майскими событиями в Андижане в 2005 году и приговорил к семи годам лишения свободы. 12 января тот же суд осудил правозащитников и политических активистов из Ферганской Долины Дилмурода Мухиддинова, Мусаджона Бободждонова, Нурмухаммада Азизова, Акбарали Орипова, и Хамдама Сулаймонова по обвинениям в заговоре с целью свержения конституционного строя, оскорблении Президента, и подготовке и распространении материалов, представляющих угрозу общественной безопасности. Суд приговорил Мухиддинова к пяти годам лишения свободы, но освободил Бободжонова, Азизова, Орипова, и Сулаймонова с условными приговорами. Правозащитники и внешние наблюдатели в целом считали эти дела и дело Зайнабиддинова политически мотивированными.

15 января власти арестовали бывшего чиновника Министерства Обороны Эркина Мусаева и два месяца содержали его в изоляции. 13 июня закрытый военный суд осудил Мусаева за шпионаж и приговорил к 15 годам тюремного заключения на основании обвинений в предполагаемой передаче государственных секретов зарубежным дипломатическим миссиям. Впоследствии, 14 июля, Ташкентский городской суд по уголовным делам осудил Мусаева по обвинению в мошенничестве, связанной с его работой менеджера проекта в Программе Развития ООН (ПРООН) в Ташкенте. Вторая судимость не позволила Мусаеву быть освобожденным по ежегодной амнистии и прибавила еще один год к сроку заключения. Родственники и внешние наблюдатели полагали, что обвинения против Мусаева были сфабрикованы и политически мотивированы. Мусаев сообщил о перенесенных пытках в заключении во время допроса, включая тяжелые избиения в голову, грудь и ноги (см. раздел 1.c.).

26 февраля, бывший журналист RFE/RL (Радио Свободная Европа/Радио Свобода) Носир Зокир, который был арестован и осужден в августе 2005 года по обвинению в оскорблении сотрудника СНБ, отбыл шестимесячный тюремный срок и был освобожден. Зокир передавал сообщения, критикуя роль правительства в андижанских событиях.

1 марта Ташкентский городской суд по уголовным делам осудил Нодиру Хидоятову, одного из основателей политической оппозиции Солнечная Коалиция, по обвинениям в сокрытии налогов и незаконной торговле товарами, и приговорил ее к 10 годам тюремного заключения. Хидоятова была арестована в декабре 2005 года. Международные наблюдатели, правозащитники, и члены семьи Хидоятовой полагали, что обвинения были политически мотивированными. 23 мая Ташкентский апелляционный суд смягчил приговор Хидоятовой и освободил из заключения. Судья апелляционного суда признал, что выплата государству значительной «компенсации» со стороны Хидоятовой сыграло роль в ее освобождении.

6 марта Ташкентский городской суд по уголовным делам осудил другого основателя Солнечной Коалиции Санджара Умарова по обвинениям в экономических преступлениях схожих с теми, которые предъявлялись Нодире Хидоятовой. Умаров был приговорен к 14 годам и 6 месяцам лишения свободы. Он был арестован в октябре 2005 года. Суд автоматически снизил наказание с 10 лет и 10 месяцев по Указу об амнистии от декабря 2005 года. Умарова обязали заплатить в общей сложности 8.8 миллиона долларов ущерба государству. 13 апреля апелляционный суд снизил наказание Умарова до 7 лет и 8 месяцев из гуманитарных соображений. Семья Умарова, его адвокат и наблюдатели правозащитных НПО критиковали суд как политически мотивированный.

6 марта Ташкентский областной суд по уголовным делам приговорил правозащитницу Мутабар Таджибаеву к девяти года лишения свободы по обвинениям, вклющим вымогательство, мошенничество, сокрытие налогов, подлог, и распространение материалов, представляющих угрозу общественной безопасности. Таджибаева была арестована в октябре 2005 года, и правозащитные группы были убеждены, что обвинения были политически мотивированными (см. раздел 1.c.).

16 июня милиция арестовала правозащитника Ёдгора Турлибекова, жителя Карши, после того как он распространил листовки с критикой политики государства. Милиция держала его в изоляции в течении нескольких недель до предоставления доступа к адвокату. Турлибеков был обвинен в «посягательстве на Президента Узбекистана», что по утверждению правозащитников являлось политически мотивированным обвинением (см. разделы 1.e.). Уголовный суд города Карши 9 октября приговорил Турлибекова к трем годам и шести месяцам тюремного заключения после суда, в котором, как сообщалось, Турлибекову было отказано в адвокате по выбору. 24 декабря власти освободили Турлибекова из тюрьмы на основании ежегодного Указа об амнистии (см. раздел 1.d.).

В апреле Жиззакский уголовный суд осудил Дильдору Мухтарову по обвинению в соучастии в убийстве и приговорил ее к 17 годам лишения свободы. Мухтарова была арестована в декабре 2005 года по обвинениям, которые правозащитники считали политически мотивированными.

Было несколько сообщений о том, что сотрудники тюрем обвиняли некоторых политических заключенных в постоянном нарушении внутренней дисциплины, и тем самым продлевали срок заключения или делали невозможным освобождение этих лиц по амнистии. В частности, как сообщалось, такая тактика применялась в отношении правозащитницы Мутабар Таджибаевой, представителя политической оппозиции Санджара Умарова, а также Ихтиёра Хамроева, сына правозащитника Бахтиёра Хамроева. Случаи дисциплинарных нарушений в тюрьме не рассматривались независимыми судами, и не подтверждались на слушаниях, открытых для внешних наблюдателей.

Гражданские суды действуют на уровне городов или районов, а также на межрайонном и областном уровне. Уголовные суды действуют на уровне городов и районов. Есть также верховные гражданские суды с юрисдикцией в Республике Каракалпакстан.

Хозяйственные суды областей, города Ташкента, и Республики Каракалпакстан решают хозяйственные споры между юридическими лицами. Решения этих судов могут быть обжалованы в Высший Хозяйственный суд.

Гражданские и Судебные Процедуры и Средства

Хотя конституцией это и предусмотрено, судебная власть весьма зависима или небеспристрастна в гражданских делах. Граждане могут, при необходимости, подавать иски в гражданские суды в случаях предполагаемых нарушений прав человека. Были сообщения о случаях, в которых суды выносили решение в пользу истцов по таким делам. Однако, было также много сообщений о том, что решения гражданского суда принимались судьями под влиянием взяток.

f. Незаконное вмешательство в личную жизнь, семью, дом или переписку

Конституция и закон запрещают такие действия, но на практике власти не уважали эти запреты. Закон требует наличие ордера на обыск для электронного отслеживания прокурором, но нет процедуры юридической проверки таких ордеров. Граждане в общем предполагали, что органы безопасности постоянно прослушивают телефонные разговоры, держат под наблюдением и перехватывают телефонные звонки лиц, занимающихся оппозиционной политической деятельностью.

Было несколько сообщений в течении года, что милиция и другие службы безопасности входили в дома правозащитников и религиозных деятелей без ордера независимого суда. Члены Протестантских церквей, которые проводили богослужение в частных домах сообщали, что в некоторых случаях, вооруженные сотрудники безопасности совершали рейды в эти дома и задерживали членов церкви по подозрению в незаконной религиозной деятельности (см. раздел 2.c.). 25 мая в процессе ареста правозащитницы Шохиды Юлдашевой в Ташкенте, милиция вошла в дом другой правозащитницы Елены Урлаевой без ордера суда (см. раздел 1.c.). 18 августа группа из 20 местных женщин насильно ворвалась в дом правозащитника Бахтиёра Хамроева в Джиззаке и жестоко избила его (см. раздел 4). Хамроев позвонил в милицию, которая, по сообщениям, прибыла и наблюдала, но не приняла мер по оказанию помощи. Правозащитники утверждали, что нападение было совершено при сотрудничестве с милицией.

Власти продолжали использовать около 12 тысяч местных махаллинских комитетов в качестве источника информации о потенциальных экстремистах. Махалля исполняла различные законные социальные функции, но также функционировала как связующее звено между местным обществом и властью, а также правоохранительными органами. Степень влиятельности махаллинских комитетов варьируется, при этом комитеты в сельской местности более влиятельны, чем в городах. Каждый махаллинский комитет назначает посбона (махаллинского блюстителя), чья работа заключается в обеспечении порядка и установлении соответствующего морального климата в махалле. На практике, это означало удержание молодежи махалли от примыкания к исламским экстремистским организациям.

Согласно докладу Хюман Райтс Вотч от 2003 года, комитеты хранили обширные картотеки семей и собирали информацию о религиозной практике на отдельных лиц. В течении года были несколько сообщений, что махаллинские комитеты действовали по приказу СНБ и наблюдали за религиозной практикой отдельных лиц и особенно отговаривали жителей от связи с протестантскими христианскими церквями (см. раздел 2.c.). Махаллинские комитеты часто указывали милиции тех жителей, кто казался подозрительным и работали с местными представителями МВД и СНБ, уделяя особое внимание недавно амнистированным заключенным и семьям лиц, заключенных по подозрению в экстремизме.

В отличии от предыдущих лет, не было сообщений о том, что местные власти или махаллинские комитеты выселяли местных жителей из их домов, ссылаясь на подозрение в нелегальной деятельности. Однако, было несколько сообщений от членов протестантских церквей, что махаллинские комитеты угрожали выселением на основании христианской принадлежности (см. раздел 2.c.)

Власти часто задерживали и дурно обращались с членами семьи находящихся в розыске или арестованных за исламскую экстремистскую деятельность, несмотря на незначительное свидетельство об их причастности (см. раздел 1.d.). Существует много достоверных сообщений что милиция, работодатели и махаллинские комитеты также беспокоили и арестовывали членов семей правозащитников(см. разделы 1.d. и 2.b.). было множество сообщений о том, что чиновники лица беспокоили родственников тех жителей, кто бежал в Киргизию после андижанских событий в мае 2005 года, и вынуждали их убедить своих родственников вернуться обратно.

Хотя в этом году не было новых случаев, в 2005 году были сообщения независимой прессы, местных правозащитных НПО, и по крайней мере одного медицинского работника, что в медицинских учреждениях, в основном в Ферганской Долине, проводили принудительное удаление матки женщинам после родов. Хотя власти утверждали, что удаление матки проводилось только в случае медицинский необходимости, НПО и другие источники сообщали о нескольких случаях такой процедуры без медицинской необходимости. В других случаях, были сообщения, что доктора вставляли средства контрацепции женщинам после родов, без их предварительного уведомления или согласия.

Раздел 2: Уважение гражданских свобод, включая:

a. Свободу слова и прессы

Хотя конституция и закон гарантируют свободу слова и прессы, в целом на практике правительство не уважало эти права.

Закон ограничивает критику президента, и публичное оскорбление президента уголовно наказуемо сроком до пяти лет тюремного заключения. Граждане не критиковали президента или правительство по телевидению или в прессе, хотя они продолжали делать это иногда в частной беседе. Закон также в особенности запрещает публикации, разжигающие религиозную вражду, этническое разногласие и призывающие к подрыву или свержению конституционного строя (см. раздел 2.b.).

8 сентября, Ташкенский суд осудил поэта Дадахона Хасанова по обвинению в составлении и распространении материалов, представляющих угрозу общественной безопасности, ссылаясь на песню Хасанова, критикующую действия правительства во время андижанских событий в мае 2005 года. Суд приговорил Хасанова к трем годам заключения условно.

Власти продолжали рассматривать распространение листовок членами ХТ, как подстрекательство в политических и террористических целях; ХТ является запрещенной организацией. В течение года, милиция арестовала нескольких людей за хранение литературы ХТ.

Правительство жестко контролировало информацию. Агентство Новостей Узбекистана тесно сотрудничало с президентским аппаратом для подготовки и распространения всех официально санкционируемых новостей и информации. Правительственная пресса и информационное агентство являются ответственными по мониторингу всех СМИ. Кабинет министров владел и контролировал три из наиболее влиятельных ежедневных газет в стране, «Правда Востока» (на русском языке), «Халк Сузи» (на Узбекском языке), и «Народное Слово» (на русском языке).

Правительство, контролируемые властью политические партии или общественные движения, и Ташкентская городская администрация владели или контролировали несколько других ежедневных газет и еженедельников. Правительство также в возрастающем объеме публиковало новости на официальных сайтах в Интернете, включая UzA.uz, принадлежащий Национальному Информационному агентству Узбекистана, и Jahon.mfa.uz, принадлежащий Министерству Иностранных Дел. Несколько веб сайтов, в основном Press-uz.info, Gazeta.uz, и C-Asia.org, претендуют быть независимыми, хотя их сообщения неизменно отражают точку зрения правительства.

Существует всего несколько частных издательских домов, расположенных в основном в областях и печатающих газеты с ограниченным распространением. Издательства принадлежащие правительству в целом печатали все газеты. Частные лица и журналистские коллективы не могли организовать газету без выполнения требований закона о СМИ, установленные для создания «органов СМИ», включая формирование совета директоров приемлемого для правительства. Правительство разрешило небольшое число частных газет, содержащих рекламу, гороскопы и похожие материалы без новостей или редакционного содержания.

Три частные национальные газеты на русском языке – «Новости Узбекистана», «Новый Век» и «Бизнес Вестник Востока» — печатают новости и статьи, поддерживающие правительство, также как и две Узбекские газеты: «Хуррият» (принадлежащая Ассоциации журналистов) и «Мохият» (принадлежащая «Туркистон-пресс», неправительственному информационному агентству, которое считается лояльным правительству). Правительство не разрешало широкое распространение зарубежных газет и публикаций. Однако две или три российские газеты и различные российские таблоиды и развлекательные издания были доступны, и скромное количество зарубежных периодических изданий было доступно в крупных гостиницах и в других местах в Ташкенте.

Начиная с 1 июня власти временно приостановили печатание Российский газеты «Tруд», после того как газета опубликовала статью о финансовой деятельности детей чиновников высшего звена правительства, включая дочь Президента Каримова. Издательство которое печатало газету ссылалось на технические трудности как причина приостановления.

Четыре правительственных телеканала, целиком поддерживавшие правительство, доминировали в телевизионном вещании по всей стране. Существовало 24 частных региональных телевизионных станций и 14 частных радио станций. Правительство жестко контролировало как средства массового вещания, так и прессу. Журналисты и старший редакционный персонал в государственных СМИ заявляли, что на национальных телевизионных станциях и газетах существовали чиновники, в чью обязанность входила нелегальная цензура. Хотя также были сообщения, что региональные телевизионные сети могли транслировать умеренно критические материалы о местных проблемах.

В ноябре 2005 года Президент подписал указ о дальнейшем укреплении управления вещательными СМИ под контролем правительства, с целью продвижения идеи патриотизма. Правительство внедрило положения указа в данном году. В результате такого укрепления, правительство передало контроль за несколькими государственными радиостанциями в директорат влиятельных государственных телевизионных станций, которые контролировали радиостанции через Национальную телерадиокомпанию.

Власти продолжали отказывать в разрешении Радио Свободная Европа /Радио Свобода, Голосу Америки, и Би-Би-Си Уорлд Сервис на трансляцию из самой страны.

Майские события 2005 года в Андижане вызвали волну преследований журналистов со стороны властей, которая продолжалась в течение года. Журналисты, работающие как на печатные, так и на теле- и радио СМИ, стали предметом арестов, преследований, запугиваний, и насилия со стороны милиции и органов безопасности, а также бюрократических препятствий их деятельности.

В конце марта власти отказали в выездной визе журналисту Алишеру Таксанову, который планировал поехать за рубеж на конференцию (см. раздел 2.d.). Таксанов, будучи активистом по борьбе с противопехотными минами, писал критические статьи в адрес правительства, особенно по вопросу противопехотных мин.

3 апреля журналист Собиржон Якубов, который ранее работал в газете «Хуррият», был освобожден их тюрьмы и восстановлен в газете «Хуррият» после одного года в заключении, в течении которого ему не было предъявлено обвинения. Власти арестовали Якубова в апреле 2005 года и обвинили в связях с запрещенными исламскими группами, и в попытке расшатать конституционный строй. Якубов писал статьи в поддержку демократических реформ.

Как сообщалось, 12 июля милиция ворвалась в дом Носира Зокира, бывшего журналиста Радио Свободная Европа/Радио Свобода в Намангане и произвела выемку личных принадлежностей. В феврале Зокир был освобожден, после отбытия шестимесячный срока заключения, полученного по приговору в августе 2005 года за оскорбление сотрудника СНБ (см. раздел 1.d.). До осуждения Зокир провел интервью с поэтом критикующим правительство. Сотрудники органов внутренних дел, участвовавшие в июльском рейде, по сообщениям, утверждали, что они производили выемку имущества вместо штрафа наложенного на сына Зокира, который обвинялся в незаконном пересечении границы с Кыргызстаном.

12 сентября власти арестовали журналиста Джамшида Каримова, племянника Президента Каримова, в Джиззаке и направили в психиатрическую клинику близ Самарканда. Каримову не было предъявлено обвинение. Правозащитники заявляли, что арест был политически мотивированным (см. разделы 1.c. и 1.e.). 13 сентября Саидбурхон Кадыров, главный редактор газеты «Бухоро Ёшлари» (Молодежь Бухары) и член незарегистрированной оппозиционной политической партии Бирлик, получил серьезные травмы после нападения с ножом со стороны неизвестного лица в своем офисе.

5 октября после двухдневного судебного слушания, Джиззакский городской суд по уголовным делам осудил журналиста Улугбека Хайдарова по обвинению в вымогательстве и приговорил к шести годам лишения свободы (см. раздел 1.d.). Хайдаров широко передавал сообщения о коррупции среди чиновников в Джиззакской области. Правозащитники заявляли, что обвинения были политически мотивированными и строились на ловушке со стороны милиции. 7 ноября апелляционный суд смягчил приговор и освободил его (см. раздел 1.d.).

Было несколько сообщений, что журналисты были уволены из государственных СМИ в отместку за их связи с иностранными дипломатами. СМИ контролируемые государством уволили некоторых журналистов из-за их участия в обсуждениях или других программах, спонсированных иностранными посольствами. Некоторые журналисты были отправлены в отпуск без содержания, или получили ограничение эфирного времени.

Были также сообщения о том, что власти аннулировали аккредитацию журналистов в отместку за их сообщения. 15 марта власти аннулировали аккредитацию журналиста Дойче Велле Обида Шабанова из-за его критических сообщений по вопросу трудовых мигрантов.

Правительственное агентство Межправительственный координационный комитет (МКК), выдает необходимые лицензии на вещание и работу СМИ одобренным компаниям и могло отозвать лицензию без судебного решения. Центр по электромагнитной совместимости выдает лицензии на частоты. В течение года, МКК пригрозила закрыть некоторые частные региональные телевизионные станции по техническим причинам, как средство обеспечения контроля Национальной ассоциацией электронных СМИ (НАЭСМИ), которая не обладает полномочиями выдавать лицензии.

Национальная ассоциация электронных средств массовой информации (НАЭСМИ) использовала близкие связи с правительством, чтобы заставить местные телевизионные станции стать членами ассоциации и ограничила содержание их программ. Станции, которые противились вступить в НАЭСМИ, были подвергнуты инспекциям налоговых органов и в некоторых случаях лишались лицензии на вещание. Во множестве случаев НАЭСМИ требовала от аффилиированных местных станций вещать предписанные программы вместо самостоятельно создаваемых, ограничивая тем самым свободу вещателей.

Правительственные органы безопасности и другие службы регулярно давали издательствам статьи и письма для публикации с фиктивными авторами, а также ясные инструкции о типах статей разрешенных для публикации. Часто не было никакой разницы между редакционным содержанием правительственных или частных газет. Было совсем немного, если было вообще, статей с независимым расследованием. В течение года самоцензура оставалась стандартной практикой. Число и масштабы, критикующих газетных статей оставались весьма низкими. В течении года газета с юридической наклоном «Адвокат Пресс» оставалась закрытой в ожидании получения новой лицензии. Узбекское агентство печати и информации приказало газете закрыться в декабре 2005 года после публикации серии статей, критикующих правительственных чиновников за нарушение закона.

По закону журналисты, а также редакция и издатели являются ответственными за точность новостей, которые появляются в их публикациях, делая их уязвимыми для уголовного преследования за их репортажи. Закон дает право совету директоров проправительственных газет влиять на редакционное содержание медиа сообщений. Эти юридические положения устанавливают механизм, через который правительство может косвенно влиять на содержание и поощрять членов СМИ практиковать самоцензуру. Телевидение и радиостанции практиковали самоцензуру и поэтому выпускали критические сообщения только иногда.

В декабре 2005 изменения в Уголовном кодексе и Кодексе об административной ответственности существенно повысили размеры штрафов за клевету. В целом, правительство использовало обвинения в клевете и оскорблении для наказания журналистов, правозащитников и других лиц, критикующих президента или правительство. 7 марта Кабинет Министров принял постановление которое запретило журналистам работать без аккредитации, также как и работать на неакредитованные СМИ.

Свобода Интернета

Правительство разрешало ограниченный доступ к Интернету, и провайдеры Интернет услуг, по требованию правительства, периодически блокировали доступ к вебсайтам, которые считались правительством нежелательными, включая некоторые новостные веб сайты и сайты, управляемые оппозиционными политическими партиями.

19 октября Кабинет Министров принял постановление, на основании которого все веб сайты в домене «.uz» должны регистрироваться в Агенстве печати и информации. Постановление в целом затронуло веб сайты принадлежащие или контролируемые государством. Оппозиционные веб сайты и сайты или СМИ управляемые международными НПО, как правило, имели названия доменов зарегистрированные за пределами страны.

12 мая власти отказали в выездной визе Ало Ходжаеву, главному редактору новостного веб сайта «Tribune.uz», тем самым эффективно ограничив его в выезде из страны (см. раздел 2.d.). В письме об отказе, компетентные органы сообщили, что его выезд за границу был «нецелесообразным.» Ходжаев получил официальное неодобрение за его критическое отношение и критические статьи о правительстве.

Академическая свобода и культурные мероприятия

Правительство ограничивало академическую свободу. Власти часто требовали получение одобрения руководства на лекции и конспекты в университетах. Хотя, власти внедряли эти требования непоследовательно, университетские профессора в целом практиковали самоцензуру. Несколько студентов университетов сообщили, что в университетах преподается обязательный курс изучения работ Каримова, посвященный книгам и речам Президента, и что пропуск одного из таких семинаров был основанием для отчисления. В 2005 года Приказ Министерства высшего образования запретил сотрудничество между образовательными учреждениями и иностранными организациями без предварительного согласия правительства.

В течении года правительство распустило конференцию преподавателей и оказывало давление на преподавателей и студентов не участвовать на конференциях, спонсируемых дипломатическими миссиями, или в программах обмена. Были несколько сообщений об угрозе со стороны руководства учебных заведений отчислить студентов, участвовавших в программах обмена. Один студент, отчисленный из университета заявлял, что его отчисление было связано с его участием в международной программе обмена. Другие, участвовавшие в программах обмена на университетском уровне, сообщали об увольнении с работы в Узбекскистанских университетах по возвращении в страну. Было несколько сообщений о том, что правительственные чиновники оказали давление на местных граждан, препятствуя их участию в культурных мероприятиях, спонсировавшимися иностранными дипломатическими миссиями.

b. Свобода мирных собраний и ассоциаций

Свобода собраний

Хотя Конституция и закон предусматривает свободу собраний, на практике правительство часто ограничивало это право и власти также имеют право приостановить или запретить шествия, митинги и демонстрации по соображениям безопасности. Правительство как правило не выдавало требуемых разрешений на проведение демонстраций. В соответствии с изменениями в Уголовном кодексе

и Кодексе об административной ответственности от декабря 2005 года, с граждан взимаются большие штрафы за способствование несанкционированным шествиям, митингам, демонстрациям или предоставление места проведения и материалов. Изменения также существенно увеличили штрафы за нарушения процедур, относящихся к организации митингов, шествий и демонстраций.

В нескольких случаях, власти использовали разную тактику предотвращения или приостановления мирных протестов. 12 мая неизвестные лица подошли к группе, состоящей приблизительно из десяти правозащитников, которые держали плакаты с протестами около мемориала в Ташкенте в связи с годовщиной андижанских событий в мае 2005, отобрали их плакаты, и убежали. 13 мая, когда группа снова собралась около того же мемориала, чтобы провести такую же демонстрацию, неизвестные лица снова отобрали их плакаты.

Активисты затем ушли к зданию иностранного посольства, где заместитель начальника местной милиции лично пытался сорвать демонстрацию. Неизвестные лица позже распознали демонстрантов, когда те ехали в такси, и задержали на обочине дороги. Также 13 мая студенты двух Ташкентских университетов сообщили, что руководство университета потребовало от них прийти и заполнить вопросник, угрожая отчислением. Студенты были убеждены, что такое действие было предпринято, чтобы предотвратить возможные акции протеста по случаю годовщины андижанских событий.

В нескольких других случаях, правозащитники сообщали, что местные жители, включая жителей Андижана, проводили акции протеста экономическим условиям, по-видимому без предварительного согласия властей, и не имели проблем с милицией.

В мае 2005 года правительство применило смертельную силу для подавления большой демонстрации в городе Андижане. Демонстрации были вызваны судебным процессом по делу 23 предпринимателей обвиняемых в исламском экстремизме. Вооруженные лица ворвались в городскую тюрьму и освободили заключенных, захватили правительственные здания, и взяли заложников. На следующий день, несколько тысяч жителей Андижана собрались на городской площади для мирного выражения протеста против злоупотреблений властью со стороны правительства и социальных проблем.

Очевидцы сообщили, что правительственные войска приблизились к площади и открыли огонь по толпе без предупреждения. Правительство утверждало, что вооруженные повстанцы первые начали стрелять в войска безопасности, и что последние стреляли только в вооруженных повстанцев, и что 187 человек погибло, тогда как очевидцы и правозащитные группы сообщали о нескольких сотнях погибших. Правительство продолжало отказывать призывам провести независимое международное расследование событий. Однако, должностные лица поделились своей техникой расследования с дипломатами и другими международными представителями.

Свобода ассоциаций

Хотя законом предусмотрена свобода ассоциаций, правительство продолжало ограничение этого права на практике. Правительство стремилось контролировать буквально всю деятельность всех НПО. Закон налагает широкие ограничения на виды групп, которые могут быть сформированы, и требует, чтобы все организации формально были зарегистрированы в правительственном органе. Закон разрешает новой организации функционировать до шести месяцев в ожидании регистрации, в течении которых она определяется как «инициативная группа.»

Регистрация НПО и других общественных организаций было трудным и занимало много времени, давая очень много возможностей правительству создавать препятствия. Неполитическим ассоциациям и социальным организациям регистрация обычно разрешалась, хотя сложные правила и обременительная правительственная бюрократия делала процесс затруднительным. Многим местным ННО также требовалась регистрация в ассоциации ННО, контролируемой правительством, целью которой являлось контроль финансов и деятельности НПО.

Изменения в Кодексе об административной ответственности от декабря 2005 года налагают огромные штрафы за нарушение процедур, регулирующих деятельность НПО, а также за «привлечение других» к деятельности нелегальных НПО. Закон не уточняет, являются ли «нелегальными» те НПО, которые были принудительно закрыты, либо их деятельность была приостановлена или те, которые просто не зарегистрированы.

Изменения также увеличили штрафы, налагаемые на международные НПО за занятие политической деятельностью, за деятельность, не предусмотренную в уставе, и за деятельность заранее не одобренную правительством. «Банковское постановление» от февраля 2004 года, якобы предназначенное для борьбы с отмыванием денег, выборочно применялось для пресечения получения иностранного спонсирования как зарегистрированными, так и незарегистрированными НПО, занимающимися правозащитной или политической деятельностью.

Закон разрешает независимые политические партии, но также дает Министерству юстиции широкие полномочия вмешиваться и прекращать финансовую и юридическую поддержку партиям оппозиционным правительству. Зарегистрированные партии получали финансирование от правительства. Все пять зарегистрированных партий контролировались правительством; ни одна из четырех оппозиционных партий к концу года не была зарегистрирована. (см. раздел 3).

Закон запрещает членство в организациях которых оно считает экстремистскими. По закону запрещена экстремистская исламская политическая организация ХТ. ХТ проповедовала ненависть и восхваляла террористические акты, хотя утверждала, что не привержена насилию. Яростная антисемитская и антизападная литература партии призывала к свержению светских правительств, включая центральноазиатские, и созданию всемирного исламского правительства, называемого Халифатом.

Правительство оказывало давление и осуждало членов исламской группы Акромия (Акромийлар) с 1997. Религиозные эксперты утверждали, что Акромия является неформальной ассоциацией, которая покровительствует предпринимательству вместе с исламскими религиозными принципами, хотя правительство утверждало, что эта группа является частью ХТ и что она пыталась вместе с Исламским Движением Узбекистана свергнуть правительство посредством вооруженного восстания в мае 2005 в Андижане (см. раздел 2.c.).

В июне по представлению Министерства юстиции были закрыты две заметные правозащитные НПО (см. раздел 4). В 2005 году около 200 НПО были закрыты под давлением правительства.

В течении года Комитет женщин – организaция, контролируемая государством, проводила мониторинг и зачастую стесняло деятельность женских НПО, особенно тех, которые повышали политическую активность женщин.

В течении года правительство также заставляло многие НПО закрыться, на основании якобы нарушений закона. Эти закрытия были частью попытки правительства минимизировать присутствие западных организаций, основанной на убеждении, что их программы нацелены на насильное насаждение демократии и свержение существующего режима. Правительство требовало от всех международных НПО проходить регистрацию в Министерстве юстиции. В течении года министерство продолжало проводить серии исчерпывающих проверок международных НПО, которые также страдали от проблем с визами, аккредитацией, и регистрацией автомобилей.

Во время проверок, должностные лица Министерства юстиции повторно ссылались на неопубликованный указ от 2003, который определял новые правила регистрации международных НПО. Правительство ссылалось на указ как основание для получения предварительного согласия регистрирующего органа для проведения широкого спектра программной деятельности и детальных отчетов о мероприятиях, участниках программ, и финансировании. Деятельность НПО также была ограничена банковским постановлением от 2004, по которому все зарубежные средства должны были проверяться правительственной комиссией до предоставления местным НПО. Хотя эта мера была направлена на борьбу против отмывания денег, комиссия определяла по политическим критериям какие программы могли получать финансирование.

11 января Ташкентский городской суд по гражданским делам вынес постановление о приостановлении деятельности правозащитной НПО Фридом Хаус на шесть месяцев основываясь на обвинении что организация предоставляла доступ к Интернету без лицензии. 7 февраля апелляционный суд оставил постановление о приостановлении деятельности организации в силе. После неудачной апелляции и уголовного расследования по сотрудникам организации, гражданский суд постановил о закрытии Фридом Хаус 6 марта. Правительство подвергало Фридом Хаус и его сотрудников частому насилию в 2005. Официальные телевизионные станции публично обвиняли Фридом Хаус в поддержке террористов в документальных фильмах о столкновении в Андижане в мае 2005.

6 марта Ташкентский офис Фонда Евразия добровольно прекратил свою деятельность, после того как Министрество юстиции подало представление о его закрытии в Ташкентский городской суд по гражданским делам. Согласно обоснования представления, Фонд, якобы, предоставлял гранты местным НПО и проводил семинары без предварительного одобрения правительства, вдобавок к другим техническим нарушениям.

19 апреля, представитель организации АЙРЕКС в стране покинул страну, и впоследствии представительство приостановило свою деятельность, после безуспешной апелляции судебного решения от декабря 2005 года о закрытии, и возбуждения уголовного дела против нескольких местных работников. Правительство обосновывало решение о закрытии АЙРЕКСа на обвинении в предоставлении организацией доступа к Интернету, не имея на то лицензии.

27 апреля Ташкентский городской суд по гражданским делам принял постановление о закрытии Ташкентского офиса Центральноевропейская и Евразийская Правовая Инициатива Американской Ассоциации Юристов (АБА/СИИЛИ). По сообщениям правительственной прессы, причиной закрытия явилась деятельность организации, не предусмотренная уставом, включая поддержку и предоставление юридической помощи местным НПО. 23 мая суд отказал в апелляции со стороны АБА/СИИЛИ.

4 мая по решению суда была закрыта НПО Каунтерпарт Интернейшнл, по причине нарушения устава.

1 июня по решению суда была закрыта организация по студенческому обмену Американские Советы по Международному Образованию (АCTR/ACCELS). Правительственная пресса приписывала закрытие к обвинению, что ACCELS якобы отправила более 100 учеников старших классов за границу без ведома властей. Позже прокурор города возбудил уголовное дело против сотрудников организации, но закрыл его без каких-либо результатов, по причине смерти бывшего директора организации незадолго до этого.

15 июня суд постановил о закрытии Ташкентского офиса организации Центральноазиатский Свободный Обмен (CAFE), НПО, основанной на вере и осуществляющей деятельность по проектам малого развития и местного образования. Власти обвинили сотрудников организации в прозелитизме, предоставлении интернет услуг без лицензии, и в других нарушениях.

В конце июня суд постановил о закрытии НПО Global Involvement Through Education, по обвинению в деятельности, противоречащей уставу.

Местные эксперты подсчитали, что к концу года давление со стороны правительства заставило прекратить деятельность от двух третей до трех четвертей местных НПО.

12 июля Ташкентский городской суд по гражданским делам вынес постановление о закрытии НПО Урбан Институт (Urban Institute), которая работала в сфере развития товариществ собственников жилья. Суд обвинил организацию в «обсуждении социально-экономической, социальной, и политической ситуации в стране» во время тренингов без одобрения правительства.

21 июля по решению суда была закрыта организация Винрок Интернейшнл, которая оказывала содействие фермерам в решении проблем с ирригацией. Суд ссылался на опубликованные и записанные материалы о законных правах женщин, которые, по утверждению суда, имели «неразрешенное религиозное содержание.» Данные материалы были выпущены по программе 2003 года, которая с того времени была прекращена. 18 августа вышестоящий суд при апелляции оставил решение без изменений. Уголовное расследование продолжалось до конца года.

23 августа Ташкентский городской суд по гражданским делам принял поставновление о закрытии НПО Crosslink Development International, ссылаясь на то, что организация не уведомляла власти о проводимых мероприятиях, осуществляла образовательную деятельность без лицензии, и предоставляла кредиты без вовлечения банковских институтов, как сообщил чиновник вышеназванного суда. Статьи в прессе цитировали обвинения должностных лиц в незаконном предоставлении организацией финансовой помощи церкви пятидесятников (см. раздел 2.c.).

В конце августа Министерство юстиции отказало в аккредитации 24 иностранных сотрудников работающих в НПО Партнерство по Образованию и Развитию и сообщило организации, что ее программа микрофинансирования была незаконной, как как постановление правительства, на основании которого организация работала, утратило силу. Впоследствии правительство решило закрыть организацию по обвинению в незаконной миссионерской деятельности.

2 октября государственный налоговый орган подал иск против Корпуса Милосердия, обвиняя в сокрытии дохода в сумме более 497.000 долларов США (621 миллионов сум) с целью уклонения от уплаты налогов. Ташкентский городской хозяйственный суд, и впоследствии вышестоящий суд, отклонили иск налоговых органов. Однако, правительственная пресса обвинила Корпус Милосердия в шпионаже и подрывной деятельности в связи с программой развития гражданского общества, координируемой НПО в Ферганской Долине. В декабре правительство заморозило счета организиции в местном банке и сообщило об ответственности за неуплату налогов в сумме 566.000 долларов США (708 миллионов сум).

6 ноября Министерство юстиции уведомило ООО «Беринг Поинт», занимающееся исследованиями в области экономической политики, о подаче представления о ликвидации организации. Правительство утверждало, что «Беринг Поинт» якобы нарушало закон обучением журналистов экономическому анализу и предоставлением рекомендаций по экономическим вопросам правительству, в числе других нарушений. 8 ноября Беринг Поинт заявило о своем намерении самоликвидироваться, на основании чего, Ташкентский городской суд по гражданским делам приостановил процесс против организации.

8 ноября Ташкентский городской суд по гражданским делам отклонил представление Министерства юстиции о закрытии НПО «Совместное товарищество развития» (Joint Development Associates — JDA), когда организация объявила о намерении самоликвидироваться. Правительство обвинило организацию в незаконной миссионерской деятельности. В декабре правительство заморозило счета JDA в местном банке и предъявило штраф в размере более 67.000 долларов США (86 миллионов сум) в качестве санкции за, якобы, нарушения Налогового кодекса.

30 ноября Ташкентский городской суд по гражданским делам принял постановление о ликвидации НПО «Международный кооперативный жилищный фонд» (Cooperative Housing Foundation International — CHF), ссылаясь на обвинения в уклонении от уплаты налогов, в не предоставлении достаточной информации правительству о проводимой деятельности, и в функционировании незарегистрированных филиалов за пределами Ташкента. Апелляционный суд впоследствии оставил решение нижестоящего суда без изменений.

В декабре правительство заморозило счета НПО «ACDI/VOCA» и «Фонд международной помощи сообществам» (Foundation for International Community Assistance — FINCA) в местных банках, в добавок к замороженным счетам «JDA» и «Корпуса Милосердия», и предъявило штрафы в крупных размерах за якобы нарушения Налогового кодекса.

В течении года правительство принудило к закрытию Венгерскую НПО «Экуменическая благотворительная служба» (Ecumenical Charity Service), а также программу «Участие, образование, и усиление знания» (Participation, Education, and Knowledge Strengthening — PEAKS), которая занималась образовательными проектами и управлялась «Академией по развитию образования» (Academy for Educational Development). Правительство также приняло решение о закрытии двух корейских организаций и одной швейцарской НПО, ссылаясь на обвинения в незаконной миссионерской деятельности.

Власти задержали двоих сотрудников щвейцарской НПО по обвинениям в незаконной деятельности. Правительство также предупредило одну британскую и одну голландскую НПО о предполагаемой незаконной деятельности, а также возбудило уголовное дело против «Миссионеров милосердия» (Missionaries of Charity), зарегистрированной в Калькутте. Правительство проводило политику проверок всех международных НПО. Как правило, после проверок, Министерство юстиции отправляло письмо с изложением выявленных в ходе проверок нарушений, с предоставлением 30-дневным срока для устранения нарушений.

Правительство настаивало, чтобы НПО координировали проводимые тренинги и семинары в правительственными органами. Руководители НПО уверены, что это упирается в требование НПО получить предварительное официальное разрешение от государсвенных органов на все виды деятельности по программам. НПО под эгидой Института по Изучению Гражданского Общества, контролируемого правительством, в целом успешно проводили свои мероприятия.

c. Свобода религии

Хотя конституция и закон гарантируют свободу религии и разделение церкви и государства, на практике правительство ограничивало религиозную деятельность. Правительство поддерживало мусульманское наследие страны, финансируя Исламский Университет, поддерживая сохранение исторических исламских памятников, и оказывая техническую поддержку гражданам для участия в Хадже. Правительство пыталось продвигать так называемую умеренную версию Ислама, контролируя и финансируя Духовное управление мусульман Узбекистана (Муфтият), который в свою очередь контролирует Исламскую иерархию, содержание проповедей имамов и публикуемые Исламские материалы. Комитет по делам религии (КДР), при Кабинете Министров, осуществляет надзор за зарегистрированной религиозной деятельностью. Он также должен давать разрешение на все виды религиозной литературы. Небольшому количеству неофициальных, независимых мечетей разрешено действовать под пристальным вниманием официальных имамов.

Закон требует от всех религиозных групп и конгрегаций регистрацию и предоставляет строгие и обременительные критерии регистрации, включая требование, чтобы каждая группа предоставила список не менее ста членов из местных граждан в местное отделение Минюста. Это и множество других положений, таких как требование чтобы конгрегации имели действительный юридический адрес, дало возможность правительству находить технические причины для отказа заявлениям групп в регистрации, такие как грамматические ошибки в уставе группы. Это подавляло деятельность мусульман, которые хотели бы практиковать религию вне системы мечетей, спонсируемых государством, а также членов незарегистрированных христианских церквей и других групп.

Любая религиозная служба, проводимая незарегистрированной религиозной организацией, является нелегальной. Милиция порой распускала собрания незарегистрированных групп, которые обычно проводились в частных домах (см. раздел 1.f.). В течении года, члены некоторых Христианских евангелических конгрегаций были задержаны и, порой, избиты властями. Члены зарегистрированной церкви пятидесятников в Ташкенте сообщали, что милиция совершила рейд во время богослужения в апреле.

30 ноября и 1 декабря видеозапись того рейда вышла в свет в качестве документального фильма по государственному телевидению, в котором зрители предупреждались против примыкания к евангелистам. 12 апреля милиция совершила рейд на процессы богослужения Свидетелей Иеговы по всей стране в день ежегодного святого дня церкви. Церковь Greater Grace (Большего милосердия) в Самарканде также сообщала о злоупотреблениях со стороны властей. Религиозным группам запрещено формировать политические партии и общественные движения.

В течении года количество зарегистрированных религиозных конгрегаций выросло на 25, достигнув численности 2226 зарегистрированных религиозных группы, из которых 2046 составляли мусульманские. Местные органы продолжали отказывать в регистрации или перерегистрации евангельских христианских конгрегаций в Ташкенте, Самарканде, Гулистане, Чирчике, Газалкенте, Андижане и Нукусе. Международная Протестантская церковь в Ташкенте, обслуживающая исключительно международную общину, не могла пройти регистрацию в течение нескольких лет, отчасти из-за того, что она не смогла собрать требуемое минимальные количество сто человек — граждан страны для ее регистрации.

Свидетели Иеговы в Ташкенте не смогли проойти регистрацию. 25 августа правительство отменило регистрацию конгрегации Свидетели Иеговы в Ферганской области, обвинив ее членов в «беззастенчивой миссионерской работе.» Из 11 церквей Свидетелей Иеговы в стране, только одна в Чирчике получила регистрацию к концу года. Милиция регулярно допрашивала, обыскивала и незаконно оштрафовала членов Свидетелей Иеговы по всей стране. 12 апреля милиция и сотрудники безопасности прервали встречи Свидетелей Иеговы в Ташкенте и в нескольких других городах, и как и в прошлом году, арестовав примерно 100 членов церкви. Большинство было отпущено сразу же. Некоторые были подвержены более длительному административному аресту; некоторые, по сообщениям, были избиты; и нескольким пришлось заплатить небольшой штраф.

Большинство мусульман, арестованных по религиозным причинам, привлекались к суду за антиконституционную деятельность и участие в «религиозных экстремистских, сепаратистсих, фундементалистских и других запрещенных организациях», обвинение, которое охватывает как политический, так и религиозный экстремизм. Подавляющему большинству арестованных по этим обвинениям, были предъявлены обвинения в принадлежности к ХТ. Правительство также подвергало аресту членов других групп, на которых оно широко навешивало ярлык ваххабизма. Лица, арестованные по подозрению в экстремизме, часто сталкивались с жестоким обращением, включая пытки, избиение, в особенности трудные условия заключения, и обычно были приговорены к заключениям от 7 до 12 лет (см. Раздел 1.с и 1.d).

Руководство тюрем, по сообщениям, не разрешало многим заключенным по подозрению в исламском экстремизме практиковать свою религию свободно, даже в некоторых случаях не разрешало им иметь Коран. Как сообщалось, руководство наказывало тех заключенных, кто пытался исполнять свои религиозные обязанности вопреки правилам тюрьмы или кто протестовал против самих правил, избиением и одиночным заключением.

В последнее время, правительственная кампания против экстремистов выразилась в официальном подозрении лиц более рьяно исполняющих религиозные обряды (но не экстремистов), включая частых посетителей мечетей, мужчин с бородой и женщин с закрытым лицом. На практике, данный подход часто приводил к тому, что правительство выделяло практикующих мусульман для ведения за ними слежки или преследования, основываясь на внешнем выражении их религиозных убеждений. В течении года, однако, сообщений об арестах или преследованиях мусульман на этой почве, не было.

Хотя многие молодые мужчины посещали пятничную молитву, в общем, мало кто имел бороду. Закон запрещает ношение «культовой одежды» (религиозной одежды) открыто, кроме тех кто служит в религиозных организациях; однако данное положение не особенно исполняется. 9 августа, правительстваная газета Туркистон опубликовала редакторскую статью против ношения белых тюбетеек, которые автор связывал исламским экстремизмом. В ноябре, по сообщению новостной службы «Форум 18», власти Андижанской области приказали мечетям прекратить традиционные призывы к молитве, запретили подросткам посещение мечетей, а также запретили духовенству посещать свадебные обряды.

Правительство не рассматривало репрессии против таких групп как ХТ как вопрос религиозной свободы, а считало это действиями направленными против тех, кто поддерживал свержение правительства. В отличие от предыдущих лет, не было сообщений об арестах и уголовных преследованиях членов общества Таблих, исламской группы с южноазиатским происхождением.

Не было изменений положения по предполагаемым пыткам в феврале 2005 суфийских мусульман, которые утверждали, что их пытали во время пребывания в заключении (см. раздел 1.c.).

19 апреля Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил восьмерых лиц из города Янгиюля по обвинению в незарегистрированной религиозной деятельности и приговорил семерых к трем годам исправительных работ, и одного в двум годам лишения свободы. Вначале прокуроры предъявили им обвинение в членстве в запрещенной экстремистской организации, что привело бы максимум к 15 годам тюремного заключения; однако, по неуказанным причинам, прокуроры уменьшили обвинения во время суда. Наблюдатели сообщили, что доказательства представленные в суде, основывались полностью на показаниях осужденного вора, и что, остальные показания в суде не доказывали причастность подсудимых к какой-либо незаконной деятельности (см. раздел 1.c.).

В течение года несколько лиц преследовались и были осуждены в религиозном экстремизме и членстве в незарегистрированной религиозной группе за их связи с Акрамией. Религиозные эксперты утверждают, что Акромийлар является религиозной ассоциацией, которая продвигает бизнес, а не экстремизм.

Многие судебные процессы были связаны с андижанскими событиями в мае 2005 года (см. раздел 1.a.). В публичных заявлениях, правительство называло всех подсудимых, заключенных, и погибших 13 мая 2005 года религиозными экстремистами. В течении года около 70 лиц были осуждены по различным обвинениям, включая исламский экстремизм, убийство, терроризм, и антиконституционная деятельность в связи с андижанскими событиями, в дополнение к 187 осужденным в 2005 году. В течении года, многие из осужденных в 2005 году подали аппеляцию на свои приговоры, в результате чего приговоры были уменьшены в нескольких случаях. Все суды связанные с андижанскими событиями в течении года были закрытыми для внешних наблюдателей, вследствие чего, подробности дел, включая имена подсудимых и тяжесть приговоров, не были доступны.

В течении года правительство осудило восьмерых мусульманских верующих, которые были депортированы из Казахстана в ноябре 2005 года (см. раздел 1.d.). Власти применили в отношении Шоирмата Шорахметова, одного из девяти возвратившихся, принудительные меры медицинского характера, и направили в психиатрическую больницу и отменили судебный процесс. Многие из них были последователями имама Абидхана Назарова, влиятельного духовного лица из Ташкента, который был отстранен от должности в 1995 году, уехал в Казахстан, и в марте был размещен в третью страну в качестве беженца. Последователи Назарова были принципиальной мишенью в борьбе правительства против экстремизма.

12 апреля Ташкентский городской суд по уголовным делам осудил двоих возвратившихся, Шарафутдина Латыпова и Нозима Рахмонова, по обвинению в членстве в религиозной экстремистской организации и приговорили их к шести годам лишения свободы. 15 сентября Ташкентский областной суд по уголовным делам осудил самого видного подсудимого, имама Рухитдина Фахрутдинова, по обвинению в религиозном экстремизмме и терроризме в связи с террористическими взрывами в 2004 году В Ташкенте и Бухаре, и приговорил его к 17 годам тюремного заключения. Другие подсудимые из этой группы возвратившихся получили приговоры в среднем около шести лет лишения свободы. Хотя суды не были официально объявлены закрытыми для внешних наблюдателей, судебная охрана не пропустила наблюдателей в зал суда.

3 и 11 августа суды в Ташкентской области осудили в общей сложности 29 мужчин по обвинениям в членстве в ХТ в двух отдельных судебных процессах и приговорили их с срокам тюремного заключения от одного до 13 лет. Некоторые подсудимые в одном из процессов дали показания, что их принудили к признаниям посредством сильных избиений (см. раздел 1.c.).

Христиане, пытавшиеся обращать в свою веру мусульман или конгрегации, членами которых были представители этнических мусульман, часто сталкивались с официальным преследованием, правовыми действиями или, в некоторых случаях, ненадлежащим обращением. Закон запрещает прозелитизм и строго ограничивает такую деятельность, как ввоз и распространение религиозной литературы. Узбекское общество в целом относится терпимо к религиозному разноообразию, но не к прозелитизму. Правительственные чиновники в особенности называли Свидетелей Иеговы и Пятидесятников экстремистами и «воинствующими миссионерами» и подвергали преследованием.

Правительство обвинило сотрудников четырех западных НПО – «Центрально-азиатский свободный обмен» (Central Asian Free Exchange — CAFE), «Крослинк Девелопмент Интернейшнл» (Crosslink Development International), «Глобальное участие через образование» (Global Involvement Through Education) и «Партнерство в исследованиях и образовании» (Partnership in Academics and Development — PAD) — в незаконной религиозной деятельности, включая прозелитство, что явилось основанием для решения о закрытии этих организаций(см. раздел 2.b.). Хотя эти организации были основаны на религии, они отрицали проведение какой-либо религиозной деятельности в ходе своей работы.

12 апреля примерно 100 членов Свидетелей Иеговы были арестованы во время нескольких совместных рейдов в Ташкенте, Карши, и пяти других городах при богослужении в их ежегодный святой день. Аналогичные рейды были совершены во время таких же служб в марте 2005 года. Свидетели Иеговы сообщили о нескольких случаях жестокости милиции в ходе рейдов. Как сообщают Свидетели Иеговы, многие из задержанных были отпущены в течении дня, некоторые подвергались административному штрафу. 26 апреля власти арестовали и депортировали гражданина России, адвоката, по его прибытии в Ташкентский аэропорт, при направлении в Карши для защиты членов группы на суде.

В двух случаях, по сообщениям, власти депортировали членов Баптистской церкви Вифания (Bethany) в Россию без указания причин. Оба депортированных были жителями Ташкента в течении нескольких лет. Один был гражданином России, другой – лицом, не имеющим гражданства (см. раздел 2.d).

Государственные СМИ пропагандировали политику противостояния евангелическому христианству и миссионерской деятельности. 30 ноября и 1 декабря государственное телевидение вещало документальный фильм, состоящий из двух частей, называемый «Лицемерие», в котором рассказывалось о евангелических христианских группах, включая церковь пятидесятников и Свидетелей Иеговы. В фильме эти группы назывались «опасными» и предполагалось, что иностранные НПО проводили миссионерскую деятельность в стране под видом благотворительности с целью превращения обращенных в «духовно бедных зомби» и разжигания религиозного конфликта.

Закон ограничивает религиозное обучение официально санкционированными религиозным школам и преподавателями, утвержденными государством, и не разрешает частное обучение или преподавание религии несовершеннолетним без родительского согласия. Не было сообщений о принятии активных усилий с целью помешать родителям преподавать религию своим детям. 26 июня, как сообщает газета «Новый Век», власти закрыли религиозную школу для детей в Ташкентской области и обвинили двух учителей в причастности к религиозной экстремистской организации.

Государственный религиозный цензор одобрял всю религиозную литературу. Правительство контролировало публикации, ввоз и распространение религиозной литературы, отговаривая и иногда запрещая печать или ввоз христианской литературы на узбекском языке, хотя Библии на многих других языках были в наличии. Правительство требовало указания в каждом местном издании названия издающего органа, например, фразы «разрешение на издание данной книги получено от КДР,» или «данная книга рекоммендуется КДР.» Владение литературой, считающейся экстремисткой, могло привести к аресту и обвинению. Религиозная литература, ввезённая незаконно, подвергалась конфискации и уничтожению.

22 июня Президент Каримов подписал законы о внесении изменений в законы, касающиеся религиозной литературы. Изменения в Кодекс об административной ответственности предусматривают штраф за «незаконное издание, хранение, ввоз или распространение материалов религиозного содержания» в размере от 20 до 100 минимальных зарплат для физических лиц, или от 50 до 100 минимальных зарплат для должностных лиц или организаций, с конфискацией материалов и средств опубликования и распространения.

Изменения в статью Уголовного кодекса касательно того же правонарушения, вводят санкцию за совершение повторного правонарушения после применения административного взыскания, в виде штрафа в размере от 100 до 200 минимальных зарплат, или исправительными работами до трех лет. Другие изменения, внесенные одновременно в Уголовный кодекс и Кодекс об административной ответственности, предусматривают наказыние за создание и распространение «литературы разжигающей расовую и религиозную вражду.»

Правительство не выполнило ни одно из рекомендаций Экспертной Коллегии 2003 года Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), которая пришла к заключению, что законы другие нормативно-правовые акты о религии нарушали нормы международного права. ОБСЕ, в частности, упомянуло запреты на прозелитизм, частное религиозное обучение, и уголовное запрещение деятельности незарегистрированных религиозных организаций.

Правительство обеспечило техническую поддержку 5000 гражданам-мусульманам, отобранным для участия в хадже. Правительство требовало от всех паломников путешествовать в составе официально организаванной группы, по установленной цене примерно 2400 долларов США (3 миллиона сум). По сообщению новостной службы «Форум 18», количество паломников, получивших разрешение совершить Хадж, являлось только малой долей из возможного количества, по квоте предоставляемой Саудовской Аравией, и меньше числа желающих граждан. По сообщениям, для заявления на участие в паломничестве требовалось одобрение схода граждан и других государственных органов. Однако, опубликованных критериев отбора не существовало.

Общественные злоупотребления и дискриминация

Поступало множество сообщений о дискриминации против мусульман, особенно против этнических узбеков, которые перешли в Христианство. Бахтиер Туйчиев, этнический узбек, пастор Евангелической церкви пятдесятников в Андижане, сообщал о частых преследованиях со стороны властей, включая угрозы выселения их своего дома.

О случаях дискриминации против евреев не сообщалось. Было зарегистрировано восемь Еврейских конгрегаций и Всемирный Еврейский Конгресс насчитал приблизительно 20000 представителей еврейского населения, сконцентрированных в основном в Ташкенте, Самарканде и Бухаре. Их число сокращалось из-за эмиграции, в большинстве случаев по экономическим причинам. В отличие от предыдущих лет, не было сообщений о распространении антисемитских листовок членами ХТ. Хотя религиозная пресса обнародовала первоначельно истории с рассуждениями о смерти 25 февраля от ранений в голову руководителя ташкентской еврейской общины Авраама Ягудаева и убийства 8 июня секретаря известного ташкентского раввина Карины Лойфер и ее матери, предварительное следствие не указывает на антисемитскую мотивировку этих смертей.

Более детальное обсуждение см. в Международном докладе по религиозным свободам.

d. Свобода передвижения внутри страны, зарубежные поездки, эмиграция и репатриация

Конституция и законы предоставляют свободу передвижения внутри страны и возможность пересекать её границы, хотя на практике правительство жестко ограничивало это право. Для переезда в другой город необходимо разрешение от местных властей. Правительство редко выдавало разрешения переехать в Ташкент, и местные наблюдатели сообщали, что необходима взятка до 80 долларов США (100.000 сум), чтобы получить регистрационные документы, необходимые для переезда.

Правительство требовало, чтобы граждане получали выездные визы для зарубежных поездок и эмиграции, и хотя оно выдавало их автоматически, местные официальные лица часто требовали небольшую взятку. В 2005 году правительство ввело регистрационную систему, требующую от граждан получить специальную печать от местных властей по месту их проживания, чтобы выехать из страны. Граждане, по-прежнему, могли выезжать в соседние государства и требование о новой печати не применялось однообразно повсеместно. Осуществление поездки в Афганистан наземными видами транспорта оставалось проблематичным, поскольку правительство поддерживало ограничения на поездки в большинство частей Сурхандарьинской области, граничащей с Афганистаном, включая пограничный город Термез. Гражданам Узбекистана нужно было разрешение от СНБ, чтобы пересечь границу, в то время как афганцами не нужно было разрешение, кроме визы, для приезда в целью торговли.

Во многих случаях в течение года правительство отказывало в выдаче виз журналистам и активистам правозащиты. В конце марта власти отказали в выдаче выездной визы журналисту Алишеру Таксанову, и 12 мая правительство отказало в выдаче выездной визы Ало Ходжаеву, главному редактору новостного веб-сайта Tribune.uz (см. раздел 2.a.). Официальные лица объяснили эти действия сказав, что выезд журналиста за рубеж представляется неуместным. В августе независимый журналист Джамшид Каримов подал документы на получение выездной визы; власти конфисковали его паспорт и 12 сентября его арестовали и передали в психиатрическое учреждение (см. раздел 1.c. и 2.a.).

Иностранцы с действительными визами, как правило, могли передвигаться внутри страны без ограничений; однако, приезжим требовалось специальное разрешение, чтобы поехать в определённые районы, такие как Термез в Сурхандарьинской области, находящийся рядом с афганской границей.

Власти в некоторых случаях откладывали и препятствовали въезду иностранных дипломатов также как и зарубежных граждан из политических соображений. Среди тех, кто пострадал от этого находился и адвокат-гражданин России, который был депортирован по прибытии в ташкентский аэропорт, как он приехал защищать членов Свидетелей Иеговы в судебных процессах (см. раздел 2.c.).

Закон официально не запрещает принудительную ссылку; правительство в общем ее не применяет. Тем не менее, в августе власти депортировали двух членов баптистской церкви Вифания в Россию без объяснения причины. Оба депортированных являлись жителями Ташкента в течение многих лет; один из них был гражданином России, а другой – лицом без гражданства (см. раздел 2.c.). К концу года несколько оппозиционных политических деятелей и правозащитников оставались в добровольном изгнании.

Эмиграция и репатриация были ограничены тем, что закон не разрешает двойное гражданство. На практике, возвращавшиеся граждане должны были доказывать властям, что, находясь за рубежом, они не приобретали иностранного гражданства и не подвергались уголовному преследованию. На практике, узбекскистанские граждане часто имели двойное гражданство и без проблем совершали поездки. В некоторых случаях, лица, которые до того эмигрировали и/или приобрели иностранное гражданство во время пребывания за рубежом и которые совершали поездки в бывшие республики Советского Союза, в которых применялся режим разрешений на выезд в Узбекистан, наталкивались на трудности при выезде.

Защита беженцев

Не существует закона о предоставлении убежища или статуса беженца тем, кто попадает под определение Конвенции ООН 1951 года о статусе беженцев или ее Протокола от 1967 года, и правительство не установило систему предоставления защиты беженцам. На практике, правительство обеспечило некоторую защиту от принудительного возращения беженцев в страну, где их могут преследовать. В соответствии с соглашением 1999 года правительство не заставляло лиц, получивших статус беженцев от Управления Верховного Комиссара по Делам Беженцев ООН (УВКБ ООН) покинуть страну. В отличие от предыдущих лет правительство практически не сотрудничало с УВКБ ООН в предоставлении помощи беженцам и лицам, искавшим убежища.

17 марта правительсто отдало распоряжение УВКБ ООН закрыть представительство в Ташкенте в течение месяца, утверждая, что агентство выполнило свою миссию. Ранее правительство подвергло агенство жесткой критике за его помощь узбекистанским беженцам, которые бежали в Кыргызстан в следствие андижанских волнений в мае 2005. После закрытия УВКБ ООН в апреле Программа развия ООН (ПРООН) приняла на себя некоторые из гуманитарных функций УВКБ ООН и продолжала оказывать содействие по монторингу и предоставлению нового места жительства примерно 1800 беженцам, которые оставались в стране к концу года.

Правительство рассматривало афганских и таджикистанских беженцев как экономических мигрантов и делало их предметом преследований и вымогания взяток, когда они искали пути урегулировать их статус в качестве легальных резидентов. Такие лица могли быть депортированы, если их документы на проживание были не в порядке. Большинство таджикских беженцев были этническими узбеками; в отличие от их афганских собратьев, таджикистанцы смогли интегрироваться и были поддержаны местным населением.

Хотя большинство таджикистанских беженцев не сталкивалось с социальной дискриминацией, многие из них сталкивались с возможностью стать официально людьми без гражданства, поскольку многие из них имеют только старые советские паспорта, а не настоящие таджикистанские паспорта. Хотя правительство обычно терпит присутствие афганских беженцев, они сталкиваются с проблемами защиты. Были отдельные сообщения о вымогательствах и задержании беженцев из Афганистана, имеющих мандат УВКБ ООН со стороны местной милиции; одноко масштаб проблемы неизвестен. УВКБ ООН сообщило, что у афганских беженцев не было доступа к законному трудоустройству и поэтому у них были ограниченные средства для того, чтобы зарабатывать на жизнь.

Правительство оказывало давление на несколько других стран для того, чтобы насильно вернуть узбекистанских граждан, которые находились там под защитой УВКБ ООН в тех странах. 14 февраля украинские власти вернули в предварительное заключение в Узбекистан десять лиц, искавших убежища, которых власти обвиняли в причастности к андижанским событиям. В июле двенадцать беженцев, которые бежали из страны после андижанских событий, вернулись домой из третей страны, где им было предоставлено новое место жительства. Были сообщения, что правительственные власти оказывали давление на родственников этих беженцев для того чтобы вынудить их вернуться домой. 9 августа кыргызские власти вернули в предварительное заключение четырех беженцев с мандатами УВКБ ООН – Джахонгира Максудова, Расула Пирматова, Одилджона Рахимова и Якуба Ташбаева – которые бежали после андижанских событий, а также одного человека, искавшего убежище – Фаязджона Таджихалилова.

24 октябра Российские власти вернули лицо, искавшее убежище, Рустама Муминова, под стражу после того, как он обратился в УВКБ ООН за статусом беженца. Власти обвинили Муминова в причастности к андижанским событиям. Ранее, в ноябре 2005, власти Казахстана вернули девять лиц, искавших убежища, некоторые из которых были зарегистрированы УВКБ ООН (см. разделы 1.c., 1.d., и 2.c.). В эту группу входил и бывший Ташкентский имам Рухутдин Фахрутдинов. За исключением только двух отмеченных случаев, возвращенные лица содержалисть под стражей без контактав, и правительство не позволяло родственникам или другим посторонним лицам следить за условиями их содержания.

В 2005 году Хюман Райтс Вотч, Амнести Интернейшнл и другие источники сообщили, что власти оказывали давление на родственников тех граждан, которые бежали из страны после событий в Андижане и принуждали их ехать в лагеря для беженцев в Кыргызстане, чтобы просить их вернуться. Узбекистанские силы безопасности были также замечены за пределами лагерей в Кыргызстане, и в некоторых случаях офицеры в штатском проникали в среду беженцев, чтобы силой вывести людей из лагеря для беженцев.

Раздел 3. Соблюдение политических прав: право граждан сменить своё правительство

Закон даёт право гражданам сменить своё правительство; на практике, это было невозможно мирными и демократическими средствами. Правительство строго ограничило свободу выражения и проводило репрессии в отношении оппозиции (см. Разделы 1.c., 1.d., и 2.a.). Правительство очень централизовано и управляется Президентом Каримовым и исполнительной властью, посредством широчайших полномочий по изданию указов и представлению проектов законов, а также контроля над всеми назначениями в правительстве, в большинстве отраслей экономики и сил безопасности.

Выборы и политическое участие

Президент Каримов был переизбран в 2000 году на второй срок. ОБСЕ отказалась осуществлять мониторинг этих президентских выборов, определив, что отсутствуют предпосылки того, что они будут свободными и честными. Референдум 2002 года, за которым международные организации и иностранные посольства также отказались наблюдать, продлил срок президентства от пяти до семи лет. В декабре 2004 года прошли парламентские выборы депутатов нижней палаты; ограниченная миссия наблюдателей ОБСЕ пришла к заключению, что выборы в значительной степени не соответствовали международным стандартам демократических выборов. В январе 2005 года была сформирована новая верхняя палата парламента, или сенат; 84 из 100 членов палаты были отобраны областными законодательными органами, и Президент Каримов лично назначил оставшихся 16 членов.

Пять зарегистрированных проправительственных политических партий занимают большинство мест в напрямую избираемой нижней палате Парламента; оставшиеся места принадлежат номинально независимым политикам, связанным с этими проправительственными партиями. Эти партии, созданные с помощью правительства, и лояльные Президенту Каримову были единственными, кому разрешили участвовать в парламентских выборах 2004 года. Многие официальные лица правительства были членами Народно-Демократической Партии Узбекистана, крупнейшей партии страны. Партии не играли значительной роли в принятии правительственных решений; в этом вопросе доминируют Президент Каримов и другие лидеры правительства.

Закон крайне затрудняет возможность создавать оппозиционные партии, выдвигать партиями своих кандидатов и проводить кампании. К заявлению на регистрацию новой партии необходимо приложить двадцать тысяч подписей. Процедуры для регистрации кандидата являются обременительными и Центральная Избирательная Комиссия (ЦИК) может отказать в регистрации. Кандидат на пост президента должен представить список из 700.000 подписей, для того чтобы зарегистрироваться и не имеет права проводить кампанию до регистрации. ЦИК может отказать в регистрации кандидатам в президенты, если она решит, что те могут нанести «вред здоровью и нравственности народа».

Партии и кандидаты, которым отказано в регистрации, не имеют права на обжалование. Закон разрешает Министерству Юстиции временно приостановить деятельность партии до шести месяцев без решения суда. Правительство также осуществляет контроль над установленными партиями путём контроля их финансирования. В марте 2005 года Кабинет Министров издал указ, предоставляющий Министерству Юстиции контроль над государственным финансированием партий. Согласно указу, Министерство юстиции может ежемесячно корректировать финансирование в соответствии с размерами парламентской фракции партии и на основании мнения Министерства в частности о том, действует ли партия в соответствии с ее уставом.

Кроме зарегистрированных политических партий, инициативные группы граждан в составе 300 и более членов могут выдвигать кандидатов на парламентские и президентские выборы. Инициативные группы могут выдвигать кандидатов на парламентские выборы путём предоставления подписей, по крайней мере, 8 процентов избирателей в избирательном округе. Для кандидатов в президенты требуется представление списка 150 тысяч подписей. За исключением зарегистрированных политических партий или инициативных групп, организациям запрещено участвовать в предвыборной кампании, и кандидатам было разрешено встречаться с избирателями только на форумах, организованных участковыми избирательными комиссиями. Только ЦИК могла подготавливать и выпускать плакаты во время президентской предвыборной кампании.

Закон запрещает судьям, государственным прокурорам, должностным лицам СНБ, военнослужащим, иностранным гражданам и лицам без гражданства вступать в политические партии. Закон запрещает партии, основанные на религиозной или этнической почве; выступающие против суверенитета, целостности и безопасности страны и конституционных прав и свобод граждан; пропагандирующие войну, или социальную, национальную или религиозную вражду, или стремящиеся свергнуть правительство.

Правительство часто преследовало членов незарегистрированных политических организаций (см. раздел 2.b.). В ноябре оппозиционная партия Бирлик шестой раз обратилась в Министерство юстиции для регистрации. Ранее власти отказали в регистрации той партии в апреле 2005 года. Члены Бирлик были среди тех, кого арестовали и содержали под стражей в связи с андижанскими событиями 2005 года. Лидеры трёх из четырёх незарегистрированных оппозиционных политических партий – Мухаммад Солих, Эрк (заочно осуждён в 1999 году по обвинению в терроризме); Абдурахим Пулат, Бирлик; и Бабур Маликов, Партия Озод Дехконлар – остаются в добровольном изгнании.

Среди 120 членов нижней палаты парламента была 21 женщина, а из 100 членов Сенат — 15. В Кабинете Министров, состоящем из 28 членов, была одна женщина.

В нижней палате Парламента 9 членов были представителями национальных меньшинств, в сенате — 15; число членов представителей национальных меньшинств в Кабинете Министров неизвестно.

Коррумпированность власти и прозрачность

Существовало широко распространенное общественное мнение о коррумпированности в обществе, включая исполнительную ветвь. Многие источники сообщали, что абитуриенты могли покупать зачисление в престижные образовательные учреждения за взятки. Кроме того, взяточничество было распространено в транспортной правоохранительной системе и было несколько сообщений о том, что взятки судьям влияли на исход гражданских дел. Однако, также сообщалось о том, что в отдельных случаях местные административные и милицейские официальные лица были сняты с должностей в ответ на обвинения в коррупции.

Закон гласит, что все правительственные ведомства должны предоставлять гражданам возможность проверять документы, решения и другие материалы, оказывающие влияние на их свободы. На практике правительство редко соблюдало эти права. Общественность обычно не имела доступа к правительственной информации, а данные обычно считающиеся общественно доступными редко сообщались. В июне 2004 года НПО Статья 19 Глобальная кампания за свободу выражения опубликовала аналитическую статью о секретности страны и свободе информационных законов, в которой сделала вывод о том, что типы информации, которые могут считаться информацией ограниченного доступа, и таким образом охраняться государством, были так обширны, что включали практически всю информацию.

Раздел 4: Отношение правительства к расследованию предполагаемых нарушений прав человека международными и неправительственными организациями

В стране действует ряд местных правозащитных групп, хотя их работу и затрудняет угроза официального возмездия. Правительство часто притесняло, подвергало аресту и преследовало в уголовном порядке правозащитников.

Две отечественные НПО – Эзгулик и Независимая организация по правам человека Узбекистана (НОПЧУ) — были зарегистрированы правительством; однако другие не смогли зарегистрироваться, но продолжили функционировать (см. раздел 2.b.). Не считая двух правозащитных групп зарегистрированных ранее, правительство продолжало отказывать в регистрации таким организациям, включая Общество Прав Человека Узбекистана, Мазлум («Угнетенные»), и «Матери против смертной казни и пыток».

В регистрации отказывали по многим причинам, в том числе и на основании допущенных в заявлении грамматических ошибок. Хотя эти организации не существовали как юридические лица, они продолжали действовать, хотя и с трудом. У незарегистрированных групп были трудности с арендой офисов или осуществлением финансовых переводов, они не могли открыть банковские счета, что осложняло получение финансирования. Руководство незарегистрированной группой технически являлось поводом для правительственного преследования.

В июне Министерство Юстиции подало представление о закрытии двух заметных правозащитных ННО в Бухаре, Гуманитарный правовой центр Бухары и Бухарская медицинская ассоциация. Обе организации получали иностранное содействие. В 2005 году около 200 НПО были закрыты под давлением правительства.

Правительственные официальные лица время от времени встречались с местными правозащитниками, которые в последствии отмечали, что они смогли успешно разрешить несколько дел о злоупотреблениях через непосредственные дебаты с властями. Зарубежная НПО продолжила инициативу, начатую в 2004 году, которая предоставила форум для отечественных правозащитников для встреч с милицией, руководством тюрем и службами безопасности. Правительство на ограниченной основе сотрудничало с НПО.

Милиция и силы безопасности в течение года продолжили усиливать преследование отечественных правозащитников и НПО. Силы безопасности регулярно использовали угрозы и запугивание, чтобы помешать правозащитникам осуществлять их деятельность. Неизвестные лица часто совершали нападения на активистов защиты прав человека (см. раздел 1.c.). Власти регулярно задерживали или арестовывали правозащитников и подвергали их домашнему аресту, как это было в случае с Еленой Урлаевой (см. раздел 1.d.). В некоторых случаях обязывали активистов к принудительному психиатрическому лечению (см. раздел 1.c.), или открывали уголовные дела против них (см. раздел 1.d.). В дополнение, официальные лица правительства публично обвинили отдельных активистов в сговоре с иностранными журналистами с целью дискредитации правительства.

12 января Ташкентский областной суд по уголовным делам вынес приговор Дилмуроду Мухитдинову из НПО Эзгулик по обвинению в антиконституционной деятельности в связи с андижанскими событиями 2005 года и осудил его на пять лет лишения свободы (см. раздел 1.е.). 7 января тот же самый суд вынес приговор в отношении члена Андижанской НПО Апелляция Саиджахона Зайнабиддинова по обвинению в экстремистской деятельности в связи с андижанскими событиями и осудил его к семи годам лишения свободы (см. разделы 1.d. и 1.е.).

В марте, по сообщениям, милиция арестовала активистку по правам человека Шахиду Юлдашеву и два раза подвергла ее к принудительному психиатрическому лечению (см. раздел 1.с.). 6 марта Ташкентский областной суд по уголовным делам приговорил Мутабар Таджибаеву, председателя НПО Клуб пламенных сердец, к девяти годам лишения свободы. Таджибаева позже подверглась принудительному психиатрическому лечению (см. разделы 1.с., 1.d., и 1.e).

29 апреля власти арестовали Азама Фармонова и Алишера Караматова, членов ОПЧУ, и предъявили обвинения в вымогательстве. 15 июня суд по уголовным делам Гулистана осудил их и приговорил в девяти годам лишения свободы.

16 июня Ёдгор Турлибеков, активист-правозащитник, был арестован и обинен в «посягательстве на честь и достоинство президента» (см.разделы 1.d и 1.е). Активисты защиты прав человека утрвеждали, что обвинение было политически мотивировано. 30 июня суд в Джизаке вынес приговор в отношении активиста Уткира Пардаева из Независимой организации по правам человека Узбекистана по обвинению в хулиганстве и осудил его на четыре года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии.

19 июля суд в Джизаке вынес приговор в отношении активиста ОПЧУ Мамараджаба Назарова по обвинению в вымогательстве и осудил его на три с половиной года лишения свободы. Во многих случаях правительственные агенты применяли подобную тактику против отечественных журналистов, освещавщих проблемы прав человека (см. раздел 2.a.).

18 августа группа местных женщин в 20 человек насильно ворвалась в дом активиста защиты прав человека Бахтиёра Хамроева в Джизаке и нанесла ему побои в присутствии иностранного дипломата. Хамроев вызвал милицию, которая, по сообщениям, прибыла на место происшествия и наблюдала, но не оказала помощи. Активисты защиты прав человека утверждают, что нападение было совершено в сотрудничестве с милицией (см. раздел 1.f.). Во время этого нападения нападавшие обвинили Хамраева в предательства своей страны.

Правительство строго ограничило деятельность международных правозащитных НПО и подвергало их сотрудников частым преследованиям и угрозам. В течение года правительство вынудило закрыться большинство международныз НПО, работающих в области прав человека, включая Фридом Хаус и ABA/CEELI (см. раздел 2.b.). В частности, официальные средства массовой информации обвинили Фридом Хаус в поддержке террористических организаций, которые осуществляли заговор с целью свержения правительства в ходе андижанских событий мая 2005.

Официальные лица правительства и контролируемая правительством пресса часто обвиняла международные НПО в участии в международной «информационной войне» против этой страны. В течение этого года государственные прокуроры начали уголовные раследования деятельности международных НПО и их внутренних партнеров, таких как центры общественных защитников и частные юридические фирмы, которые защищали активистов политической оппозиции, которых правительство обвинило в антигосударственной деятельности.

26 апреля власти задержали и депортировали адвоката, являющегося российским гражданином, по его прибытии в аэропорт Ташкента по пути в Карши для защиты членов Свидетелей Иеговы, в отношении которых происходил судебный процесс. (см. раздел 2.c.). После правительственного аудита 7 июля НПО Хьюман Райтс Уотч Министерство юстиции критиковало организацию за публикацию «предвзятой и тенденциозной» информации о положении по правам человека в стране. 21 декабря таможенные органы задержали местную сотрудницу Хьюман Райтс Уотч на несколько часов в Ташкентском аэропорту, изъяли ее компьютер и обвинили ее в перевозке документов, представляющий собой угрозу безопасности страны. Следствие к концу года не было завершено.

Правительство продолжало ограничивать деятельность международных органов и зарубежных дипломатических миссий и жёстко критиковало их деятельность и политику мониторинга за соблюдением прав человека. 17 марта правительство распорядилось закрыть представительство УВКБ ООН в Ташкенте, жестко критикуя этот институт за его помощь беженцам вследствие насильственных действий в Андижане в 2005 году (см. раздел 2.d.). Правительство критиковало ОБСЕ за его концентрацию внимания на правах человека как несанкционированное вмешательство во внутренние дела страны.

1 июля, вследствие продолжительных переговоров с правительством, ОБСЕ было вынуждено реорганизовать миссию в Ташкенте с существенным сокращением внимания на программах по правам человека. Во многих случаях милиция и другие правительственные агенты преследовали активистов защиты прав человека, которые встречались с иностранными дипломатами, угрожали им и приказывали им прекратить контакты с иностранцами. Правительство отказало в аккредитации некоторым иностранным дипломатам, тем самым вынуждая их покинуть страну, и критикуя других за встречи с членами незарегистрированных организаций.

Правительство продолжало отклонять требования международного сообщества провести независимое расследование волнений в мае 2005 года в Андижане. После майского насилия в Андижане, иностранные правительства, ООН, ОБСЕ, Европейский союз (ЕС), и другие международные организации обращались к правительству с просьбой позволить независимое международное расследование. Правительство неоднократно отказывалось это сделать, и вместо этого сформировало «дипломатическую наблюдательную группу», состоящую из избранных зарубежных дипломатических представителей, которые были приглашены на периодические встречи по заслушиванию заключений расследования Генеральной прокуратуры. По мнению участников группы, процесс не был прозрачным.

В июле УВКБ ООН выпустило отчёт об андижанских событиях, основываясь на данных полученных в лагерях для беженцев в соседнем Кыргызстане, в котором было сделано заключение: «Последовательные, заслуживающие доверия показания очевидцев решительно говорят о том, что … серьёзные нарушения прав человека были совершены узбекскими военными и силами безопасности … Они не исключают того… что инциденты могут быть приравнены к массовым убийствам». В течение недели 11-15 декабря представители ЕС посещали страну для обсуждения андижанских событий, проблемы прав человека в более широком смысле, в целью возобновления регулярного диалога по этим вопросам. К концу года ни одна из сторон не обнародовала результатов данных переговоров.

Офис Омбудсмана по правам человека, созданный при Парламенте, объявил своей целью способствовать соблюдению фундаментальных прав человека и общественной осведомленности по этим вопросам, оказывать содействие в формировании законодательства в соответствие с международными нормами по правам человека, и решению дел о предполагаемых нарушениях. Омбудсман может быть посредником в спорах между гражданами и правительством, и может давать рекомендации для изменения или поддержки решений правительственных органов, но эти рекомендации не являются обязательными для исполнения. У Омбудсмана есть региональные офисы во всех областях страны, а также в Республике Каракалпакистан и Ташкенте.

В течение года офис рассмотрел сотни дел, большая часть которых касалась злоупотреблений властью и различных вопросов труда и социального обеспечения. Омбудсман публиковал отчёты, с указанием наиболее серьёзных нарушений прав человека со стороны правительственных официальных лиц; большинство из них связаны с процедурными нарушениями и злоупотреблением властью со стороны милиции и местных официальных лиц.

В течение года офис Омбудсмана организовал встречи и конференции с правоохранительными органами, представителями судебной системы с ограниченным участием международных НПО для обсуждения своей посреднической деятельности и средств оказания содействия защите прав человека. В течение года офис Омбудсмана сообщал, что он установил представителей в отдельных тюрьмах для мониторинга обращения с заключенными, а также начал образование сети омбудсманов в колледжах и университетах для оказания содействия разрешению споров между студентами и профессорско-преподавательским составом.

Национальный центр по правам человека является правительственной организацией, ответственной за образование населения и официальных лиц в области прав человека и демократии и за обеспечение соблюдения правительством его международных обязательств по предоставлению информации относительно прав человека. По мнению многих наблюдателей, центр не является ни независимым ни эффективным.

Раздел 5: Дискриминация, социальное насилие и торговля людьми

Закон запрещает дискриминацию на почве расы, пола, трудоспособности, языка или социального статуса; Конституция запрещает дискриминацию на почве расы, пола, трудоспособности, языка или социального статуса, но не воспрещает отдельно дискриминацию на основании инвалидности. Социальная дискриминация против женщин и лиц с инвалидностью, а также грубое обращение с детьми, сохранялась.

Женщины

Закон не запрещает насилие в семье и оно остаётся широко распространённой проблемой. Хотя закон наказывает за физическое насилие, милиция часто отговаривала женщин от предъявления жалоб против жестокого обращения мужей и их редко забирали из дома или сажали в тюрьму. Избиение жен рассматривается как личное семейное дело, а не как преступное действие; такие дела обычно решались в семейном кругу или старейшинами внутри махаллинского комитета и редко доходили до суда. Местные власти делали упор на примирение мужа и жены, а не на решении вопроса об избиении.

В докладе ХРВ 2002 года о махаллинских комитетах сделан вывод, что хотя комитеты не играли формальную роль в процедурах развода, на практике, женщины часто не могли получить развод без разрешения комитета, которое редко выдавалось даже в случаях очевидного избиения. НПО, работавшие с проблемами домашнего насилия, сообщали, что должностные лица местных правительственных учреждений сотрудничали по образовательным программам, посредством несколько инициатив, разработанных для увеличения сотрудничества с махаллинскими комитетами. Некоторые милиционеры и религиозные лидеры участвовали в обучающих программах НПО.

Изнасилование преследуется по закону. Супружеское изнасилование безусловно наказуемо по закону, однако нет ни одного известного случая по этой статье, который бы рассматривался судом. Культурные нормы препятствуют женщинам и их семьям сообщать открыто об изнасиловании и о подобных случаях почти никогда не сообщается в прессе.

Как в прошлые годы, были многочисленные сообщения о попытках совершения женщинами или совершенных ими самоубийствах вследствие домашнего насилия. Местные средства массовой информации сообщили о 54 случаях самоубийства женщин в Андижанской области в течение года. О большинстве таких случаев не сообщалось, и нет достоверной статистики о масштабах проблемы. В качестве причины самоубийства наблюдатели часто указывают на конфликт с мужем или свекровью, которая по традиции осуществляет полный контроль над молодой невесткой. НПО, работающие с выжившими после попыток самоубийства, сообщают о различной степени сотрудничества со стороны отдельных должностных лиц, махаллиских комитетов и местных государственных органов.

В 2005 году были сообщения от независимой прессы и активистов защиты прав человека работников здравоохранения, что в больницах, главным образом в Ферганской долине, выполнялась недобровольное удаление матки (гистерэктомия) у женщин вскоре после родов. Хотя власти утверждали, что гистерэктомия выполнялась только по медицинским показаниям, НПО и другие источники сообщали о многих случаях применеия операции когда это не было медицински необходимо. В других случаях сообщалось, что врачи имплантировали противозачаточные устройства женщинам, которые незадолго до этого имели роды, без предварительного информирования или согласия. Не было новых случаев такой практики, о которых сообщалось бы в течение года (см. раздел 1.f.).

Закон запрещает проституцию; однако, это было все углубляющейся проблемой, особенно среди этнических меньшинств. Милиция применяла закон против проституции непоследовательно; некоторые офицеры милиции использовали домогательства и угрозы привлечь к судебному преследованию, чтобы вымогать деньги у проституток.

Торговля женщинами с целью сексуальной эксплуатации оставалась проблемой (см. Раздел 5. Торговля людьми).

Сексуальное домогательство не преследуется законом. Социальные нормы и отсутствие юридических мер затрудняют оценку масштаба этой проблемы.

Законом запрещается дискриминация женщин; однако традиции, культура и религия ограничивали их роль в обществе и крайне незначительное количество женщин занимают высокие посты и работают в промышленности. Заместитель Премьер-министра в Кабинете Министров занималась вопросами положения женщин в обществе и возглавляла Национальный Комитет Женщин. На практике многие считают этот комитет неэффективным, и временами он даже затруднял работу НПО, занимающихся правами женщин.

Д е т и

Правительство в основном выполняло обязательства по правам детей и их социальному обеспечению, хотя оно не обеспечивало адекватное финансирование народного образования и здравоохранения.

Закон предоставляет детям право на бесплатное обязательное образование через сеть общеобразовательных школ. На практике, нехватка средств и бюджетные трудности приводили к тому, что многие образовательные расходы должны были быть оплачены семьями. Учителя получали крайне низкие заработные платы и постоянно требовали регулярных выплат от учеников и их родителей. Согласно правительственной статистике, 98 процентов детей окончили девять классов общеобразовательных школ. Однако, есть свидетельства, что дети всё чаще бросали старшие и средние классы средних школ, поскольку экономические условия продолжали ухудшаться. Согласно Детскому Фонду ООН (ЮНИСЕФ), реальная посещаемость средних школ,число которое отражает продолжение посещения школ детьми после приема, составляла 70 процентов у мальчиков и 73 процента у девочек.

Правительство субсидировало здравоохранение, включая здравоохранение детей; и мальчики, и девочки пользовались равным доступом. Также как и с образованием, низкая заработная плата врачей и плохое финансирование здравоохранения привели к широко распространённой системе неофициальных платежей за услуги; в некоторых случаях это было препятствием для бедных в доступе к медицинскому обслуживанию. Лица, не имеющие официально зарегистрированного адреса, например бездомные дети и дети рабочих мигрантов, не имели доступа к государственным здравоохранительным учреждениям.

Жестокое обращение с детьми оставалось проблемой, которая обычно рассматривалась как внутреннее семейное дело, хотя старейшины в махаллинских комитетах часто принимали участие в ее решении на местном уровне в соответствии с ответственностью комитета за поддержание гармонии и порядка внутри местной общины. Правительство не проводило кампаний против жестокого обращения с детьми, хотя усилия, предпринимаемые против торговли людьми, включали в себя и защиту несовершеннолетних жертв.

Детский брак не распространён, хотя в некоторых сельских районах девочки 15-летнего возраста выходят замуж для чего проводится религиозная церемония, которая официально не признается государством. Согласно ЮНИСЕФ, 13 процентов молодых женщин были вовлечены в детские браки.

Были сообщения о том, что девочек вывозили из страны в целях сексуальной эксплуатации и что девочки были вовлечены в принудительную проституцию (см. Раздел 5, торговля).

Во время сбора урожая, некоторых школьников, особенно в сельских районах заставляли работать на хлопковых полях (см. Раздел 6. d.).

Торговля людьми

Закон запрещает торговлю людьми; однако, конституция не налагает специальный запрет. Торговля оставалась существенной проблемой. Несколько НПО сообщали, что некоторые официальные лица брали взятки от торговцев людьми; к концу года не было сообщений о расследовании или привлечении к уголовной ответственности коррумпированных должностных лиц.

Страна была в основном источником и в меньшей степени транзитной страной для торговли женщинами и девушками в целях сексуальной эксплуатации и мужчин для трудовой эксплуатации. Не было надёжных статистических данных о глубине проблемы, хотя НПО сообщали, что торговля людьми для трудовой эксплуатации была более превалирующей, чем торговля людьми для сексуальной эксплуатации, и похоже росла из-за плохих экономических условий. В конце 2005 года Международная организация по миграции (МОМ) дала оценку, что более 500.000 граждан ежегодно становились жертвами торговли людьми для труда и сексуальной экплуатации.

Были заслуживающие доверия сообщения, что женщины выезжали в Объединённые Арабские Эмираты, Кувейт, Бахрейн, Индию, Израиль, Грузию, Малайзию, Россию, Южную Корею, Тайланд, Турцию, Японию и Западную Европу в целях проституции; некоторые из них по сообщениям были жертвами торговли людьми. Жертв трудовой торговли обычно продавали в Казахстан и Россию для работы на стройках, в сельском хозяйстве и в секторе услуг. Возможно имела место переправка проданных лиц из соседних стран в страны, для которых Узбекистан служил транзитным пунктом — Тайланд, Малайзия, Индонезия, Индия, Южная Корея и Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ). Женщины в возрасте от 17 до 30 лет были мишенью для сексуальной торговли и люди всех возрастов — для трудовой торговли людьми.

Торговцы, действовавшие в ночных клубах, ресторанах или среди проституток вербовали женщин, многие из которых были вовлечены в проституцию. В больших городах, таких как Ташкент и Самарканд, торговцы людьми использовали объявления с обманом в газетах о возможностях выйти замуж или устроиться на работу за рубежом в качестве приманки для жертв. Туристические агентства, обещавшие турпакеты и работу в Турции, Таиланде и ОАЭ также использовались для вербовки. В большинстве случаев, торговцы людьми конфисковали выездные документы сразу же, как женщины добирались до страны назначения. Жертвы трудовой торговли людьми обычно вербовались в местных областях и перевозились в Казахстан или Россию, где их продавали «работодателям». Торговцы держали жертв в форме долгового рабства, особенно в случаях с теми, кто был продан для сексуальной эксплуатации.

Вербовщики обычно проживали в тех же районах, где и их потенциальные жертвы и иногда даже знали жертву. Эти вербовщики представляли будущих жертв торговцам, которые обеспечивали транспорт, авиабилеты, визы и инструкции о встрече с контактным лицом в стране назначения.

Закон запрещает все формы торговли людьми и предписывает от пяти до восьми лет тюремного заключения за международную торговлю людьми. Большинство приговоренных к лишению свободы за торговлю людьми не отбывают срок в тюрьме. Вербовка для торговли людьми наказывается сроком от шести месяцев до трёх лет лишения свободы и штрафуется приблизительно до 720 долларов США (900 тысяч сум). Обвинения в вербовке могут быть предъявлены против иностранных и отечественных торговцев. Все правоохранительные органы несут ответственность за соблюдение положений уголовного кодекса по борьбе против торговли людьми.

В течение года, правоохранительные органы стали обращать больше внимания на правонарушения, связанные с торговлей людьми, и количество публичных заявлений и аналогичных программ по государственному телевидению о торговле людьми возросло. Правоохранение было достаточно эффективным, но осужденных торговцев людьми часто амнистировали и они отбывали маленький срок или отбывали срок условно. Правительство ежегодно амнистировало правонарушителей, совершивших преступление впервые и тех, кто был осужден на срок менее, чем 10 лет; почти каждый обвинённый торговец людьми попал в одну из этих категорий.

Государственные органы, ответственные за борьбу с торговлей людьми, включали Отдел по борьбе с торговлей людьми МВД, Отдел профилактики преступлений, а также Отдел въезда и выезда и гражданства; Управление СНБ по борьбе с организованной преступностью, терроризмом и наркотиками; Управление при Генеральной прокуратуре; Министерство труда; Консульский отдел Министерства Иностранных Дел; и Государственный комитет женщин. Правительство на ограниченной основе сотрудничало с МОМ по вопросам торговли людьми.

Некоторые официальные лица МВД, таможни и пограничники, якобы, брали взятки в обмен на игнорирование инструкций отказывать в выезде из страны молодым женщинам, подозреваемых в поездке заграницу с целью работать в качестве проституток. Местные источники утверждают, что официальные лица были вовлечены в процесс подделки документов и принимали взятки от лиц, пытавшихся выехать незаконно или самих торговцев людьми.

Правительство в некоторых случаях подвергало уголовному преследованию жертв торговли людьми по обвинениям в незаконной миграции во время переправки в другую страну. Репатриированные жертвы часто сталкивались с социальными и семейными проблемами по возвращении.

К концу года, НПО спонсируемые международными донорами работали в двух приютах для помощи жертвам в реинтеграции. Один из них был открыт в этом году. В течении года НПО оказали содействие в репатриации 368 жертвам торговли людьми. МОМ сообщила, что милиция, консульские официальные лица и пограничники регулярно направляли к ним женщин, возвратившихся из заграницы, которые оказались жертвами торговли людьми, для оказания им помощи. Правительство обычно разрешало МОМ оказывать помощь группам возвращавшихся женщин в аэропорту, помогать им пройти через процедуру въезда в страну и в составлении предварительных заявлений, которые жертвы передавали МВД.

В течении первой половины года, ОБСЕ продолжала сотрудничать по программам по борьбе с торговлей людьми с местными НПО и школами. В марте местная НПО в Термезе, при участии правоохранительных органов и местных должностных лиц, провела семинары для средних школ, а также опубликовала уведомления с предупреждениями о торговле людьми в местных газетах, и разработала информационные брошюры и учебные материалы для учителей и учеников, при поддержке ОБСЕ. Должностные лица правоохранительных органов и местной власти выступили с презентациями о борьбе с торговлей людьми и представили информацию о расследуемых делах.

23 мая ОБСЕ при сотрудничестве с местной НПО в Навои и местными властями организовала молодежный форум против торговли людьми для 150 волонтеров, которые затем распространили информацию в местных школах о понятии и опасности торговли людьми. ОБСЕ также перевела памятку для жертв на узбекский язык и распространила среди НПО, правоохранительных органов, государственных ведомств, и других заинтересованных учреждений. Должностные лица правоохранительных органов и местных властей активно участвовали в форуме и оказали финансовую поддержку.

В течении года правительство усилило внимание к предупреждению торговли людьми. Специализированный отдел по борьбе с торговлей людьми в МВД, образованный в 2004 году, продолжал сотрудничать с НПО, по программам трейнинга для правоохранительных и консульских органов, а также при проведении акций для повышения осведомленности населения.

Контролируемые правительством газеты опубликовали целевые статьи о проданных женщинах и проституции. В некоторых случаях в течение года жертвы ссылались на эти акции по повышению осведомленности как первое знакомство с МОМ и другими НПО по борьбе с торговлей людьми. Государственное радио продолжало еженедельно приглашать для участия в программах женщин, которые были вовлечены в сексуальную торговлю, а государственное телевидение транслировало документальные фильмы о торговле людьми.

Государственные телевизионные станции сотрудничали с местными НПО в подготовке передач о борьбе с торговлей людьми и рекламировали региональные горячие линии НПО, консультирующие действительных и потенциальных жертв. Правительство работало с НПО по вопросам размещения плакатов об опасности торговли людьми в общественных автобусах, в паспортных столах и в консульских учреждениях за рубежом. В результате МОМ сообщило об увеличившемся количестве звонков на ее 10 горячих линий по борьбе с торговлей людьми, которые непосредственно касались оказания помощи жертвам. Горячие линии получили более 16.000 звонков в течении года.

Инвалиды

Хотя закон запрещает дискриминацию против лиц с инвалидностью на рабочих местах и в системе образования, конституция непосредственно не содержит такого положения, и не существует закона, запрещающего такую дискриминация в жилищном вопросе или в доступе к государственным услугам. Существовала некоторая социальная дискриминация лиц с инвалидностью, а дети с инвалидностями обычно обучаются в отдельных школах. Государство содержало инвалидов с психическими нарушениями в специальных учреждениях. Закон не требует создания условий для обеспечения доступа инвалидам в общественные места; однако, в стране имеются места, где есть доступ для инвалидных колясок.

Закон не обеспечивает эффективную защиту против самоуправного принудительного размещения в психиатрических больницах. Специальное управление и Комиссия при Министерстве здравоохранения были ответственными за упрощение доступа для нетрудоспособных граждан к системе здравоохранения, а специальное управление при Министерстве труда и социальной защиты населения несло ответственность за содействие в трудоустройстве нетрудоспособных лиц.

Национальные/Расовые/Этнические меньшинства

Население в основном состоит из узбеков, со значительным числом русских, таджиков, татар и казахов, также как и этнических корейцев.

Закон запрещает дискриминацию при трудоустройстве на основании этнического или национального происхождения. Конституция непосредственно не запрещает такую дискриминацию, она гарантирует право всех граждан работать и выбирать профессию. Однако русские и другие меньшинства часто жаловались на ограниченные возможности трудоустройства. Высокие посты в правительстве и бизнесе, как правило, были зарезервированы за этническими узбеками, хотя существовало и множество исключений.

Закон не требует знания узбекского языка для получения гражданства; однако, язык остаётся чувствительным вопросом. Узбекский язык является государственным языком, и конституция требует, чтобы Президент владел им. Закон также предусматривает, что русский язык является «языком межнационального общения». Русский широко использовался в крупных городах, а таджикский — в Самарканде и Бухаре.

Другие социальные злоупотребления и дискриминация

На человека заболевшего ВИЧ/СПИДом ложилось социальное клеймо позора. ВИЧ-инфицированные лица сообщали о социальной изоляции соседей, служащих общественных учреждений, медицинского персонала, правоохранительных органов, арендодателей, и работодателей, когда их статус становиться известным. Новобранцы на военной службе ускоренно увольнялись при выявлении у них ВИЧ.

Брошюра, составленная ГУИН МВД для своих сотрудников, которые имеют контакт с заключенными, обращала основное внимание на риск для сотрудников заразиться во время повседневных контактов. Предложение Национального института вирусологии включало рекомендацию направить ВИЧ-инфицированных в клиники и лаборатории вне досягаемости общества. В результате налагаемых правительством на местные НПО ограничений, остались всего несколько функционирующих НПО, которые помогали лицам зараженным ВИЧ/СПИДом и защищали их права.

В октябре 2005 года правительство, в сотрудничестве с агентствами ООН и НПО, запустило национальную программу по предотвращению распространения болезни ВИЧ/СПИД, нацеленную на распространение осведомленности о болезни и обуздание её распространения. Дочь Президента Каримова, Лола Каримова, была видным представителем этой кампании.

Почти все виды поведения представляющие риск ассоциированные с положительным результатом ВИЧ-теста , влючая проституцию, применение инъекционных наркотиков и гомосексуальную деятельность, являются преступлениями. Гомосексуальная активность является преступлением, наказуемым до трёх лет тюрьмы. Некоторые гомосексуалисты, якобы, покинули страну в поисках более терпимого окружения.

 

Раздел 6: Права рабочих

a. Право на создание профессиональных организаций

Закон предоставляет рабочим право образовывать и вступать в профессиональные союзы по их выбору, хотя рабочие не смогли осуществлять это право на практике. Закон объявляет профессиональные союзы независимыми от административных и экономических органов правительства, за исключением случаев, где это предусмотрено другими законами. Но на практике профсоюзы оставались централизованными и зависимыми от правительства. Независимых профсоюзов не существовало. Закон запрещает дискриминацию членов профсоюзов и его официальных лиц; однако, в этом запрете не было необходимости из-за тесных связей профсоюзов с правительством.

b. Право на создание профессиональных организаций и ведение коллективных переговоров

Профсоюзы и их лидеры не могли осуществлять деятельность без вмешательства правительства. Закон предусматривает право на создание профессиональных организаций и коллективное ведение переговоров; на практике правительство не соблюдает эти права. Профсоюзы были институтами, организованными правительством, и у них было мало власти, хотя и было некоторое влияние по вопросам здравоохранения и безопасности труда.

Закон гласит, что профсоюзы могут заключать соглашения с предприятиями, но поскольку профсоюзы находились под сильным влиянием государства, никаких значительных коллективных споров не возникало. Министерство труда и социальной защиты и Министерство финансов, по согласованию с Советом федерации профессиональных союзов (СФПС) установили размер заработных плат для государственных служащих. В секторе малого частного бизнеса руководство само устанавливает уровень оплаты труда или оговаривают оплату с теми, кто устраивается на работу.

Закон не предусматривает и не запрещает право на забастовку. В течении года не было сообщений о значимых трудовых протестах.

Не существует зон свободной торговли.

c. Запрещение принудительного и обязательного труда

Конституция и закон запрещают принудительный и обязательный труд, включая использование детского труда, кроме случаев, предусмотренных судебным приговором или законом; однако, были сообщения, что подобная практика имело место, особенно при сборе хлопка (см. разделы 5 и 6.d.).

d. Запрещение детского труда и минимальный трудоспособный возраст

Правительство неэффективно применяло законы и политику по защите детей от эксплуатации на рабочих местах. Трудовой кодекс устанавливает минимальный трудоспособный возраст 16 лет и предусматривает, чтобы работа не мешала учёбе тех, кому меньше 18 лет. Закон делает исключения для детей в возрасте от 14 до 16 лет, которые могут работать максимум 20 часов в неделю, когда школы на каникулах, и 10 часов в неделю во время учебного процесса. Дети в возрасте от 16 до 18 лет могут работать 30 часов в неделю, пока школы на каникулах, и 15 часов во время учебного процесса. Постановление правительства от 2001 года запрещает использование труда лиц моложе 18 в ручном сборе хлопка и других работах с неблагоприятными условиями труда. Однако, в сельских районах дети часто помогали собирать хлопок и другой урожай.

Широкомасштабная обязательная мобилизация молодёжи и учеников, для помощи в осеннем сборе урожая хлопка продолжалась в сельских районах. Такая работа очень скудно оплачивалась. Время от времени были сообщения от правозащитников о том, что местные официальные лица в некоторых районах оказывали давление на учителей, чтобы они отпустили учеников из классов, чтобы помочь в сборе урожая, а во многих районах, школы закрывались на время сбора урожая. По подсчетам ЮНИСЕФ, 15 процентов детей привлекались к детскому труду. В основном детский труд применяется в организованном семьёй сборе хлопка.

Были сообщения, что девочек вывозили из страны в целях сексуальной эксплуатации и что девочки были вовлечены в принудительную проституцию (см. Раздел 5).

Надзор за исполнением законов о детском труде осуществляет Генеральная прокуратура и МВД и их следователи. Закон предусматривает как уголовные, так и административные санкции против нарушителей, но власти не наказывают за нарушения, касающиеся сбора хлопка, и не было сообщений об проверках, окончившихся судебными или административными санкциями. Правоприменение было ограничено из-за установившегося о обществе порядка использования детского труда как дешевого способа сбора хлопка.

В июле государственное телевидение транслировало объявление общественной службы Международной Организации Труда о детском труде, с разрешения Кабинета Министров и других правительственных органов.

e. Приемлемые условия труда

Министерство труда и социальной защиты, по согласованию с СФПС, устанавливает и обеспечивает минимальную заработную плату. В конце года размер минимальной заработной платы составлял приблизительно 10 долларов США (12.420 сум) в месяц, который не обеспечивал приемлемый уровень жизни для рабочего и его семьи.

Закон устанавливает стандартную 40-часовую рабочую неделю и требует 24-часовой период отдыха. Сверхурочная выплата существовала теоретически, но обычно отсутствовала на практике. Задержки с выплатами зарплат от четырёх до шести месяцев были обычным явлением для рабочих в государственной промышленности, включая работников и должностных лиц государственных учреждений.

Министерство труда устанавливает и вводит в силу стандарты по обеспечению охраны здоровья и техники безопасности через консультацию с профсоюзами, но по сообщениям, их применение было не особенно эффективным. Пресса иногда публиковала жалобы о том, что профсоюзы и власти не могут обеспечить безопасные условия труда на рабочем месте. Хотя правила предусматривают соблюдение мер безопасности, рабочим на опасных производствах часто не хватает защитных костюмов и оборудования. Рабочие юридически могут отказаться от опасной работы без риска потерять работу, хотя немногие рабочие, если таковые были вообще, пытались использовать это право, так как на практике оно не получило законной силы.

Опубликован 6 марта 2007 года

http://russian.uzbekistan.usembassy.gov/hrr2006_ru.html