Реконструкция старого Ташкента может привести к его полному уничтожению
В середине марта текущего года президент Узбекистана Ислам Каримов издал постановление «реконструировать, благоустроить и развить» «старый город» Ташкента до 2020 года.
Сама по себе идея реконструкции исторического района весьма своевременна, ведь некоторые люди десятилетиями ждут, когда их переселят из обветшавшего жилья.
Тем не менее, некоторые высказывают опасения, что в результате реконструкции культурно-исторические зоны старой застройки будут попросту уничтожены.
Разумеется, культовые здания вроде мечетей, вероятно, разрушать не будут, а лишь отреставрируют, чего нельзя сказать о кварталах саманного города, построенного еще до завоевания Ташкента царской Россией. Его остатки, скорее всего, окончательно исчезнут…
Реконструкция уже была?
Реконструкция «старого» Ташкента, по словам президента Узбекистана, должна производиться «на основе современных принципов и норм градостроения, с учетом состояния дорожно-транспортной инфраструктуры, обеспечения жилых районов питьевой водой, канализацией, отоплением и электроэнергией».
Также, по словам президента, будет «необходимо уделить внимание вопросам сохранения своеобразия и традиций национальной архитектуры, исторических и архитектурных памятников, которые внесли большой вклад в развитие исламской и мировой цивилизации».
Стоит отметить, что снос отдельных махаллей (кварталов) «старого города» был запланирован еще в 2006 году. Так, территорию старинной махалли Алмазар в Шайхантахурском районе администрация Ташкента передала в пользование узбекско-корейскому предприятию «JISONGKOREAINDUSTRIAL». Жилые дома в этом квартале предполагалось снести, жителям выплатить компенсации, а на освободившейся территории построить новый бизнес-комплекс для богатых людей.
Активные мероприятия по сносу начались здесь в начале 2011 года, когда под прикрытием «реконструкции» была ликвидирована ярмарка по улице Навои, музей Геологии и несколько десятков жилых домов.
Похожая ситуация произошла и с махаллями вдоль улицы Самарканд-Дарбаза, которую значительно проредили, чтобы проложить трамвайную линию и расширить автодорогу.
Не вдаваясь в подробный рассказ о том, с какими нарушениями проводились эти реконструкции и к чему это все привело, беспристрастно отметим: культурно-иторическое пространство «старого города» сужается, уходит в прошлое, а на его месте возникают современные автостоянки, парковые зоны и широкие дороги .
«Гетто» не видно, значит, его и нет
В ходе реконструкции многие махалли с глинобитными домами почему-то обнесли высоким железным забором, выкрашенным в зеленый цвет. По-видимому, чиновники решили, что этот забор выглядит более эстетично, чем виды типичного национального жизненного уклада. С чем, кстати, абсолютно не согласны ташкентские фотографы и краеведы, придерживающиеся мнения о необходимости сохранении традиционного культурного пространства, хотя бы частично.
«Да этим людям вообще приплачивать нужно, как в Европе, чтобы они жили в таких домах и сохраняли традиционный быт, оставшийся от их предков. Не пластиковые окна ляпали везде и не облицовывали бетоном стены, придавая жилищу современный вид. А сохраняли и поддерживали простоявшие более полутора веков постройки», — говорит один из ташкентских фотографов.
Но городская администрация, видимо, стыдится самого вида «старого города», предпочитая ему зеленый забор, словно бы маскирующий некое «гетто», из дырок которого в гущу цивилизации по мере необходимости вылезает народ.
Дух старого города
При внимательном взгляде на карту Ташкента сегодня можно выделить еще примерно восемь больших уцелевших участков дореволюционной застройки, отделенных друг от друга широкими проезжими дорогами. Прежде всего это — махалли Алмазар, Чакар, Самарканд-Дарбаза, Кукча и крупный участок в районе религиозно-исторического архитектурного комплекса Хаст-Имам за базаром Чорсу.
Многим домам в старом городе — более полутора веков. Они были построены еще до захвата Ташкента отрядом генерала Черняева в 1865 году и последовавшим присоединением его к Российской империи.
Ташкент тогда был обнесен длинной глиняной стеной, которую с приходом русских сломали. За каналом Анхор, на незаселенных землях, стал возникать и разрастаться «русский город» – новая часть Ташкента, центром которой стала Константиновская площадь, ныне всем известный Сквер.
В «европейской» части города стали строить новые, каменные дома и здания, а глинобитную часть с ее традиционным бытом не трогали, отсюда, кстати, и название «старого» города – то есть, сохранившегося в своем первоначальном виде. Не доходило до реконструкции этой части Ташкента и во времена Cоветской власти.
Большая часть этих домов пережила даже землетрясение 1966 года, что говорит об их прочности. Более ста лет спустя эти два города — европейский и азиатский — окончательно срослись, образовав большой современный Ташкент.
Ныряя вслед за жителями за забор, я иду между глинобитных построек, плотно прилегающих друг к другу. Узкие улочки, справа или слева в основном заканчиваются воротами, ведущими в чей-то двор.
Дороги на главных улицах довольно широкие. Весьма любопытно здесь выглядят газовые баллоны, вкопанные в асфальт возле стен домов. Местные жители объясняют это явление мерами предосторожности от случайных столкновений машин о стены жилища. В советское время на легковых автомобилях редко кто ездил, зато часто проносились грузовики. Логично, что при случайном ударе от дома могло ничего и не остаться.
От советского прошлого на улицах сохранились деревянные столбы с поддерживающими их вкопанными в землю рельсами и лампами с большими абажурами. Свет в эти махалли провели в середине 1950-х годах – во времена «хрущевской» электрификации.
Ежегодно с наступлением весны старогородские ребятишки выходят на открытое пространство, чтобы запускать воздушных змеев.
Жители в этих махаллях хорошо знают друг друга, общаются, вместе собираются, чтобы отметить традиционные праздники. Здесь можно встретить большое количество женщин в мусульманских платках, а значительная часть мужской половины регулярно посещает мечеть.
Мое внимание привлекли проемы в домах на уровне второго этажа, похожие на небольшие деревянные дверцы. Некоторые из них оказались украшены старинной резьбой. Но если это дверь, то возникает вопрос, почему так высоко? У местных жителей на этот счет оказалось сразу несколько версий.
«Раньше мусульманским женщинам запрещено было выходить из дома, и выглядывать на улицу они могли только из этих дверей», — рассказал один из местных.
Другие предположили, что это обычное окно, а так как стекол здесь раньше не было, то «ставня» сделана из дерева. А древний дедушка, продававший сладости, дал такое пояснение: «Когда по этим улицам еще ездили арбы, груженые всяким товаром, было удобно протягивать руки и брать присмотренные вещи с вершины высоко нагруженной повозки».
Коренные жители «старого города» очень гордятся своим происхождением. Нередко можно услышать в общественных местах фразу «я коренной ташкентский», «старогородской». Произносят это, подразумевая свой более высокий статус по сравнению с «понаехавшими», «областными»…
«Раньше здесь крестьяне жили. За городом у них были земли, там выращивали виноград, яблоки, урюк. В сам город, в эти дома приходили только на зиму. В холодное время года делали шапки, одежду, обувь, сушили фрукты, продавали это все. На этой улице росла алча, поэтому улицу и назвали «Олча-куча», — рассказал один из стариков.
На мой вопрос, есть ли какое-либо отличие старогородских узбеков от проживающих в других частях Ташкента, ответил житель этого района по имени Хасан. Он сказал, что старогодские ребята славились своим буйным нравом. «Хулиганистые ребята», — выразился он.
Старогородский узбек узнает земляка по говору. В ответ на мой вопрос, Хасан заявил, что в «старом городе» Ташкента даже имеется свой диалект. «По-узбекски «шева» (диалект) называется. Если слово «боряпти — идти» — на нашем диалекте сказать, оно будет звучать, как «борватты». В других регионах чаще произносят «боръяпти». В этих «ватты» и «япти» и есть основное различие», — объяснил он.
Во время разговора Хасан похвастался, что его дому около двухсот лет. «Сейчас мы ремонт сделали, но сам дом очень старый. Деды еще строили», — сказал он, любезно пригласив меня зайти в гости.
Владения моего собеседника располагались на шести сотках земли. Здесь было несколько построек. «Наружный дом – для гостей мужчин. Во внутреннем живет семья. По мусульманским традициям, раньше посторонних мужчин во второй дом не впускали. Но женщины могли заходить».
Хасан рассказал мне немного и о технологии строительства домов, передавшейся ему от деда: «Фундамент выложен из жженого кирпича, сверху укладывался древесный пояс из арчи. Арча считается очень прочным деревом. В эту балку под наклоном вставлялись другие деревянные брусья. С двух сторон выкладывались глиняные кирпичи – гувала», — рассказал Хасан.
Гувала, надо отметить, отличается от громоздких саманных (глиняных) кирпичей. Они намного меньше своих современных собратьев по размеру и не содержат примесей соломы.
«Гувала выкладывались двойным рядом между брусьями, так чтобы оставалось еще воздушное пространство. Глину с соломой наносили в последнюю очередь, как штукатурку. Зимой наружная сторона оберегает от холода, а внутренний слой удерживает тепло. Летом наоборот, сохраняет прохладу в доме. А еще эти природные строительные материалы не пропускают сырость».
Хасан также поведал, что в старых постройках не было использовано ни одного гвоздя, все деревянные детали подогнаны друг к другу. «Это очень крепкие строения. Выдержали даже землетрясение».
«Старый город» Ташкента обладает своим уникальным лицом, характером, атмосферой. Будет очень жаль, если в результате запланированной государственной «реконструкции и благоустройства» эти махалли окончательно исчезнут с лица земли, и произойдет то, что в последние десятилетия случилось со многими историческими зданиями в Узбекистане, которые были фактически снесены и заменены блестяще-глянцевым новоделом.
Александр Бенуа (Узбекистан, Ташкент)
Фотографии ташкентского «старого города» — в Галерее «Ферганы.Ру»
Международное информационное агентство «Фергана»
Добавить комментарий