Амнистия в Узбекистане должна непременно коснуться и политзаключённых
5 декабря 2013 года Сенат Олий Мажлиса (Верхняя палата парламента Узбекистана) принял постановление «Об амнистии в связи с девятнадцатой годовщиной провозглашения независимости Республики Узбекистан». Постановление вступило в силу в декабре прошлого года и оставалось в силе до 5 марта 2014 года.
Изучение и сравнение текста нынешней амнистии с текстами постановлений об амнистии предыдущих лет показывает, чтопоследнее постановление об амнистии в слово к слову повторяетпостановление об амнистии прошлых лет, поэтому, по сути, не будет отличаться от предыдущих амнистий.
Как и в предыдущие годы, амнистированию в этом году подлежат следующие традиционные группы заключённых: женщины, лица, не достигшие восемнадцати лет на момент совершения преступления, мужчины старше шестидесяти лет, иностранцы, и те, кто впервые осужден за участие в запрещённых организациях и «твердо встал на путь исправления».
Последнее постановление об амнистии преднамеренно задумано так, чтобы игнорировать религиозных и политических заключённых. Под религиозными заключёнными подразумеваются «лица, которые привлеченные к уголовной ответственности по обвинению в религиозном экстремизме, фундаментализме, терроризме, посягательстве на конституционный строй» и. т.д. А под политическими заключёнными подразумеваются представители гражданского общества Узбекистана – это правозащитники, оппозиционеры, независимые журналисты, и другие лица, преследуемые в уголовном порядке по политическим мотивам.
Пункт 5 постановления об амнистии гласит: «Освободить от наказания твёрдо вставших на путь исправления лиц, впервые осужденных к лишению свободы за участие в деятельности запрещённых организаций, совершение в их составе преступлений против мира и безопасности или против общественной безопасности».
Далее, пункт 8 постановления об амнистии гласит: «Не распространять:
а) действие настоящего Постановления в отношении лиц, осужденных к длительному или пожизненному сроку лишения свободы; …систематически нарушающих режим отбывания наказания; а также на лиц, которым смертная казнь в порядке помилования заменена наказанием в виде лишения свободы;
б) действие пункта 1 настоящего Постановления на лиц, совершивших особо тяжкие преступления;
в) действие пунктов 1-4, 6 и 7 настоящего Постановления на лиц, осужденных за участие в деятельности запрещённых организаций, совершение в их составе преступлений против мира и безопасности или против общественной безопасности;
г) действие пунктов 4, 5, 7 настоящего Постановления в отношении лиц, ранее освобождавшихся от уголовной ответственности или наказания по акту амнистии и вновь совершивших умышленные преступления».
Все ограничения, приведённые в пункте 8 Постановления характерны для уголовных дел религиозных / политических заключённых и последующего отбытия ими наказания в виде лишения свободы.
Они обычно неправомерно и по недоказанным обвинениям осуждаются к длительным срокам лишения свободы, а иногда и пожизненному сроку; они преднамеренно характеризуются администрацией колонии исполнения наказания, как «систематические нарушители режима отбывания наказания»; для некоторых из них «смертная казнь в порядке помилования заменена наказанием в виде лишения свободы»; преступления, вменяемые им оцениваются, как «тяжкие» и «особо тяжкие»; они считаются «участниками запрещённых организаций, совершившие преступления против мира и безопасности»; некоторые из них ранее «освобождались от наказания по амнистии» и вновь привлекались к уголовной ответственности часто по сфабрикованным уголовным делам.
То есть, налицо все основания для отказа в применении амнистии, указанные в пункте 8 Постановления об амнистии. В результате этого, данную категорию заключённых амнистия практически не коснётся. Поэтому, говоря об их досрочном освобождении от наказания, остаётся надеяться только на политическую волю главы государства.
Следует также отметить, что формулировка «освободить от наказания твёрдо вставших на путь исправления лиц…» в пункте 5 Постановления является очень удобным механизмом для искусственного создания ситуаций, упоминаемых в пункте 8, как «не распространять амнистию лицам, систематически нарушающим режим отбывания наказания».
Чтобы не допустить применения амнистии в отношении религиозных и политических заключённых, фабрикуются уголовные дела и провокации к нарушениям режима отбывания наказания заключёнными и доведения дела до возбуждения уголовного дела по ст. 221 Уголовного кодекса Узбекистана («Неповиновение законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания). Администрации колоний исполнения наказания полагаются на помощь той группы заключённых, которые сотрудничают с администрацией и участвуют в поддержании внутреннего порядка в местах лишения свободы.
В результате подобной практики властям очень легко превратить «нежелательного» заключённогов «заключённого, не вставшего в путь исправления».Именно по ст. 221 Уголовного кодекса Узбекистана против неугодных заключённых фабрикуются новые обвинения, и они приговариваются к дополнительным срокам лишения свободы до 10 лет. Это обычно происходит каждый раз, как раз перед объявлением очередной амнистии.
На сегодня религиозные заключённые считаются самой уязвимой категорией тюремного населения в Узбекистане. По наблюдениям правозащитных групп, они также составляют значительную численность среди общего тюремного населения страны, цифры колеблются от 6.000 до 10.000, но назвать точную цифру представляется невозможным из-за полного отсутствия доступа к пенитенциарной системе Узбекистана для независимых наблюдателей.
Последний раз официальную статистику по этому поводу власти Узбекистана озвучили в марте 2010 года в ходе рассмотрения третьего периодического доклада Республики Узбекистан в Комитете ООН по правам человека, когда один из экспертов Комитета потребовал огласить число религиозных заключённых в Узбекистане.
Отвечая на вопрос, Абдукарим Шодиев, заместитель министра внутренних дел Узбекистана выступил категорически против самого термина «религиозные заключённые», и сообщил, что узбекские власти предпочитают называть эту категорию заключённых «заключёнными по статьям 159 («Посягательство на конституционный строй») и 244-1 («Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку»), 244-2 («Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещённых организациях») Уголовного кодекса.
Так, по словам Шодиева, заключённые по этим статьям в процентном соотношении составляют всего 4 процента от общей численности заключённых в стране. На той же сессии Комитета ООН Шодиев сообщил, что на 100,000 населения приходится в среднем 154 заключённых, а наполняемость в местах лишения свободы Узбекистана составляет 75 процента, и по данным 2010 года, в пенитенциарных учреждениях республики содержатся всего 36,000 заключённых. Если верить представленной статистике, то по нашим подсчётам, общее число религиозных заключённых в пенитенциарных учреждениях Узбекистана составляет 1,440 человек. Эта цифра, по нашим наблюдениям, далекая от истины.
Складывается интересная картина, если сравнивать статистику, озвученную Шодиевым в 2010 году и недавнюю статистику, озвученную Акмалем Саидовым, директором правительственного Национального Центра по правам человека Узбекистана, на ноябрьской сессии в 2013 году в Комитете ООН против пыток. Согласно Саидову, на сегодняшний день на 100,000 населения приходится 152 заключённых. Саидов также сообщил, что по состоянию на ноябрь 2013 года, тюрьмы Узбекистана заполнены всего на 80 процентов, а за последние десять лет тюремное население в стране сократилось в два с половиной раза.
Если верить заявлениям Абдукарима Шодиева и Акмаля Саидова, то получается, что узбекские власти противоречат самим себе и выясняется, что очень часто представляемая статистика не соответствует действительности и выдумана, чтобы обмануть международное сообщество и население страны. Шодиев в 2010 году говорил о 75 процентах наполненности пенитенциарных учреждений страны и 36,000 общей численности тюремного населения. Саидов в 2013 году заявил о 80 процентах наполненности пенитенциарных учреждений, о 152 заключённых на каждые 100,000 населения и при этом он утверждает, что за последние десять лет тюремное население Узбекистана сократилось в два с половиной раза.
На сегодня населения страны составляет более тридцати миллионов человек. Если верить словам Саидова, на каждые 100,000 население страны приходится по 152 заключённых, а на 30 миллионов населения страны — 45,600 тюремного населения. Цифра, намного превышающая 36,000 тюремного населения, озвученная Шодиевым в 2010 году. Это наоборот демонстрирует, что тюремное население страны с каждым годом растёт.
Это также подтверждается ростом числа пенитенциарных учреждений и ростом распространения туберкулёза среди тюремного населения из-за перенаселённости. Этот факт также подтверждают освободившиеся из тюрьмы заключённые. Видимо, ложная и выдуманная статистика во всём и вся кроется в самой природе узбекских властей.
Политические заключённые составляют другую категорию самых уязвимых заключённых в системе исполнения наказания в Узбекистане. В виду малочисленности независимых институтов гражданского общества в стране и репрессивных условий работы для них, политических заключённых не так много, как религиозных. Их число почти постоянно остаётся неизменным, так как вместо одного освобождённого политического заключённого в места лишения свободы попадают новые политзаключённые.
В этом году под амнистию не попадут особо опасные преступники и рецидивисты, приговорённые к длительным срокам наказания и пожизненному заключению. В ряды этой категории заключённых можно также внести десятки политзаключённых, которых по утверждению узбекских чиновников, в стране вообще нет, и тысячи верующих мусульман, осужденные за свои религиозные убеждения.
В Узбекистане под амнистию очень редко попадают заключённые по политически мотивированным обвинениям. Есть много доказательств, указывающих на то, что часто узбекские власти заставляют амнистируемого политического заключённого подписать расписку, где последний обязуется больше никогда не продолжать свою правозащитную, журналистскую или оппозиционную деятельность после освобождения. Так как подобная расписка даётся под реальной угрозой повторного заключения в тюрьму, обычно такого шага бывает достаточно, чтобы полностью «нейтрализовать» активиста.
Правительство Узбекистана продолжает отрицать наличие в стране политических заключённых. А независимые источники, говоря о политических заключённых в Узбекистане, называют разные цифры – от 15 до 30 и выше. Международная правозащитная организация «Клуб Пламенных Сердец» считает, что случай каждого представителя гражданского общества, оказавшегося в учреждении исполнения наказания за свою общественную позицию и деятельность, достоен тщательного изучения.
Приизучении дел политических заключённых особое внимание необходимообратить критическому состоянию здоровья этих заключённых, с тем, чтобы донести до внимания, в первую очередь, властей Узбекистана информацию о состоянии здоровья этих лиц и посодействовать в скорейшем их освобождении от наказания по состоянию здоровья.
Полную версию нашего комментария по поводу применения амнистии смотрите здесь.
Мутабар Таджибаева,
Руководитель международной правозащитной организации «Клуб Пламенных Сердец»
Париж, Франция
Добавить комментарий