Заявление международной правозащитной организации «Клуб Пламенных Сердец» о состоянии гражданского общества в Узбекистане.

Уважаемые участники, гости и организаторы семинара! Уважаемые коллеги!

Разрешите представиться. Я Мутабар Таджибаева, являюсь основателем и руководителем международной правозащитной организации «Клуб Пламенных Сердец». Хотя наша организация была основана в Узбекистане и активно вела свою деятельность там, в результате жестких преследований, заключения по сфабрикованному делу и пыток я была вынуждена покинуть свою страну и обосноваться во Франции.

Там я зарегистрировала свою организацию. Несмотря на то, что в судебном приговоре по уголовному делу против меня, «Клуб Пламенных Сердец» клеймен узбекским правительством, как «запрещенная организация», скоро мы отметим пятнадцатилетие нашей организации. За кратчайшие сроки нашей организации удалось запускать сильные программы по защите жертв пыток, представителей гражданского общества и людей, ищущих политическое убежище из Узбекистана.

В настоящее время наша организация входит в число ведущих правозащитных организаций занимающихся этими вопросами по Узбекистану. С 2013 года наша организация является членом Международной Федерации по Правам Человека (FIDH). Целевая группа нашей организации также и из других пост-советских стран начала расти, и мы все часто стали получать обращения и заявления от граждан и других пост-советских стран, кроме Узбекистана.

Имея непосредственный опыт работы в сфере гражданского общества Узбекистана, а также продолжая защиту представителей узбекистанского гражданского общества все эти годы, мы имеем хорошее представление о тематике данного семинара.

Поэтому далее я хочу дать краткий обзор существующей государственной политики Узбекистана в области гражданского общества, описать положение правозащитных организаций, групп и индивидуальных правозащитников, привести некоторые последние примеры атак против нашей организации и закончить выводами и конкретными рекомендациями.

Надеюсь, что моя презентация будет полезна участникам семинара.

Но, сперва, пользуясь моментом, мне бы хотелось обратить внимание участников семинара, в частности представителей ОБСЕ, к ситуации нашего коллеги Ганихона Маматхонова, смелого правозащитника из Ферганской области Узбекистана, так как его случай очень ясно демонстрирует отношение узбекских властей к гражданскому обществу.

Ситуация Ганихона Маматхонова требует немедленного вмешательства ОБСЕ и стран-участниц организации:

63-летний Ганихон Маматхонов считается политическим заключенным и отсюда его ситуация требует особого внимания. Правозащитник отбывал срок заключения 4,5 года, как результат сфабрикованного против него уголовного дела за его правозащитную деятельность.

Власти Узбекистана бросили Ганихона Маматхонова, известного узбекского правозащитника, в штрафной изолятор накануне его долгожданного освобождения из колонии исполнения наказания 10 марта 2014 г. и в конце марта продлили ему срок лишения свободы еще на 2.5 года.

Представитель международной организации по защите прав личности в Ферганской области Ганихон Маматхонов был задержан 9 октября после того, как ему в сумку подбросили деньги. Попытки правозащитника избежать провокации и выкинуть деньги оказались безуспешными.

На прошедшем наспех судебном процессе правозащитник был признан виновным по частям «2» м «3» статьи 168 (Мошенничество), частям «1» и «3» статьи 211 (Дача взятки) Уголовного кодекса и приговорен к пяти годам лишения свободы. Апелляционный суд Ферганской области сократил срок заключения до 4 лет 5 месяцев. По словам независимых наблюдателей и коллег правозащитника, посетивших судебный процесс, государственному обвинению не удалось доказать вину правозащитника.

Бросив ожидавшего свое скорое освобождение правозащитника в штрафной изолятор, узбекские власти обвинили его в неповиновении законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания (ст. 221 Уголовного кодекса Узбекистана) и возбудили новое уголовное дело. Заказное предварительное следствие, прошедшее в рекордном темпе в течение нескольких недель завершилось, дело было передано на рассмотрение Навоийского городского суда по уголовным делам, который уже 29 марта 2014 г. вынес обвинительный приговор в отношении Маматхонова и приговорил его к 2.5 годам лишения свободы.

Мы считаем, что узбекские власти специально пошли на такой шаг, чтобы продлить тюремный срок правозащитника, обвинив его в неповиновении законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания (ст. 221 Уголовного кодекса Узбекистана). Известно, что ст. 221 Уголовного кодекса часто используется узбекскими властями для фабрикации нового уголовного дела против «неугодных» заключенных из числа представителей гражданского общества и узников совести для продления их сроков лишения свободы и дальнейшей их изоляции от общества.

Заключение в штрафной изолятор, иногда до несколько раз, по надуманным обвинениям очень часто предшествует фабрикации нового уголовного дела против заключенного по ст. 221 позже. Размещение заключенного в штрафной изолятор также служить официальной причиной отказа в применении ежегодной амнистии. Узбекские власти и администрации колоний исполнений наказания часто размещают политических заключенных в штрафной изолятор и впоследствии сфабрикуют новые уголовные дела по ст. 221, чтобы не допускать применения амнистии в ним или не выпускать их даже по окончании сроков наказания.

При этом продление сроков лишения свободы подобным образом происходит в произвольном порядке, уголовное дело основывается только на обвинительных показаниях представителей администрации колонии исполнения наказания и группы специальной категории заключенных, сотрудничающих с администрацией колонии.

Очень часто заключенному, которому продлевают сроки лишения свободы, не дается возможность нанять адвоката. Предварительное следствие по подобным заказным делам проходят и завершаются в рекордно короткие сроки, а судебные слушания часто длятся максимум до 20-30 минут и в течение первого же судебного заседания суд выносить обвинительный приговор заключенному, продлив его срок лишения свободы в произвольном порядке. Родственникам и самым заключенным очень редко выдают приговоры суда по подобным повторным уголовным делам. Затронутая проблема почти не изучена.

Мы уверены, что в случае с Ганихоном Маматхоновым тоже разыгрывается подобный сценарий. Иначе, верится с трудом, что опытный правозащитник, хорошо знающий практику властей со ст. 221, сознательно допустил бы неповиновение требованиям администрации колонии исполнения наказания, чтобы угодить в штрафной изолятор как раз перед своим освобождением.

Арест правозащитника его коллеги считают доказательством того, что власти пытаются скрыть имеющиеся явные проблемы путем запугивания или осуждения тех, кто решается говорить о них. Ганихон Маматхонов являлся одним из активных борцов за права фермеров и жертв принудительного детского труда. Он был одним из немногих остающихся активными правозащитников в Ферганской области.

Его открытые критические выступления часто звучали на волнах международных СМИ и радио. Подконтрольные узбекским спецслужбам СМИ часто подвергали искаженному толкованию письма Ганихон Маматхонова на имя президента страны, его выступления на независимых СМИ, обвиняли правозащитника в клевете и распространении ложных фактов.

Весьма печально, что Ганихон Маматхонов, который часто боролся против коррупции среди местного чиновничества в Ферганской области, помогал жертвам коррупции и государственного вымогательства, публично критиковал политику правительства в этой сфере, сам был осужден по данному обвинению.

Сфабрикованное уголовное дело против правозащитника устроили местные власти в Ферганской области в качестве мести за его разоблачения их коррупционной деятельности. Примечательно, что правозащитник был арестован накануне предстоящего визита в Ферганскую область президента Узбекистана И. Каримова. Наверное, местные чиновники очень не хотели, чтобы разоблачения правозащитника о коррупционной политике местных властей не дошли до центральной власти в Ташкенте.

За несколько недель до своего ареста Ганихон Маматхонов проинформировал Мутабар Таджибаевой, руководителя международной правозащитной организации «Клуб Пламенных Сердец» о растущих провокациях в отношении него со стороны местных властей за его правозащитную деятельность в защите жертв коррупционных схем среди получателей государственных социальных выплат, владельцев карточек банкоматов, фермеров и безработных лиц.

Подкидывание активистам гражданского общества денег с целью предъявления обвинения о вымогательстве и фабрикации уголовного дела считается популярным и широко известным методом борьбы против мнимых «врагов государства» в Узбекистане. Применяя именно такой метод, узбекские власти за последние несколько лет отправили за решетку несколько десятков правозащитников. При этом вина ни одного из осужденных правозащитников так и не была доказана.

Вызывает отдельное беспокойство состояние здоровья правозащитника. Еще до приговора суда он перенес два приступа сердца. Третий приступ сердца произошел, когда он находился под арестом. Ганихону Маматхонову, вместо выхода на свободу, придется отбывать как минимум еще 2.5 года наказания в пенитенциарных учреждениях Узбекистана. Сам этот факт говорит о том, что, несмотря на окончание срока наказания, узбекские власти решили изолировать смелого правозащитника от общества еще на несколько лет, сфабриковав против него новое уголовное дело по ст. 221 Уголовное кодекса.

Мы призываем ОБСЕ и страны-участницы организации не молчать, не оставаться безучастным к судьбе истинного борца за права человека Ганихона Маматхонова. Нельзя позволить узбекским властям расправиться с очередным правозащитником, закрыв его за решетку на долгие годы. Даже будучи невиновным, он сполна отбыл свой срок наказания и заслуживает немедленного освобождения. Не оставляйте без внимания судьбу Ганихона Маматхонова.

Мы призываем ОБСЕ потребовать от узбекских властей немедленно освободить тяжелобольного Маматхонова. Мы не должны допускать медленной гибели очередного узбекского правозащитника за решеткой. Нельзя допускать, чтобы Ганихона Маматхонова тоже постигла участь многих заключенных представителей гражданского общества Узбекистана, которым узбекские власти бесконечно продлевают сроки заключения и выпускают на свободу только в предсмертном состоянии.

Краткий обзор существующей государственной политики Узбекистана в области гражданского общества:

Мы считаем, что гражданского общества в Узбекистане в полном смысле этого понятия, то есть как свободного сектора, пока нет. Чтобы этот тезис был понятным, для начала вкратце рассмотрим основные постулаты существующей государственной политики в области гражданского общества.

Подчеркивая усиление роли институтов гражданского общества в осуществлении действенного общественного контроля над деятельностью государственных и властных структур, узбекские власти неустанно говорят о существовании разветвленной сети неправительственных некоммерческих организаций (ННО) по всей стране, которые отражают интересы самых различных слоев населения. По утверждению узбекских властей, в настоящее время в стране функционируют свыше 5.100 ННО, а число сходов граждан и органов самоуправления – махаллинских комитетов составляет более 10 тысяч.

Существующая законодательная база по деятельности ННО в Узбекистане, на первый взгляд, впечатляет. Согласно официальным заявлениям, за годы независимости было принято более 200 законодательных актов, направленных на усиление роли и значения гражданских институтов и решение насущных социально-экономических проблем граждан. В частности, тут можно отметить Закон «О гарантиях деятельности негосударственных некоммерческих организаций», Закон «Об общественных фондах», Закон «О благотворительности», Постановление Президента «О мерах по оказанию содействия развитию институтов гражданского общества в Узбекистане».

Однако, несмотря на это, создание, а значить и государственная регистрация и лицензирование деятельности, новой ННО, СМИ или политической партии все еще строго регулируются не либеральными на первый взгляд законами, а подзаконными актами. Например, государственная регистрация ННО, политических партий, общественных движений и профсоюзов в стране до сих регулируется «Правилами рассмотрения заявлений о регистрации уставов общественных объединений, действующих на территории Республики Узбекистан». Согласно этим правилам, министерство юстиции и его региональные подразделения могут бесконечно возвращать поданные на государственную регистрацию учредительные документы ННО, партии и т.д., ссылаясь на выявленные в них ошибки.

Многочисленные попытки узбекских правозащитных организаций пройти государственную регистрацию свидетельствуют о такой практике. Удивительно, но факт, что сегодня в стране во много раз легче зарегистрировать субъекты предпринимательства, чем ННО или другие институты гражданского общества. Таким же обременительным остается и требование к срокам государственной регистрации для ННО, общественных объединений или политических партий – от двух до трех месяцев. Практика показывает, что в настоящее время практически нельзя самостоятельно добиться государственной регистрации для ННО, так как данный процесс жестко контролируется исполнительной властью.

Наблюдения за тенденциями развития гражданского общества в стране, начиная со второй половины 2005 года, указывают на один главный тренд – переосмысление политической элитой страны роли гражданского общества и попытка формирования собственного, подконтрольного гражданского общества, используя те же технологии и механизмы, практиковавшиеся международными донорами, зарубежными программами развития и помощи в Узбекистане до того, как большинству из них пришлось уйти из страны. В течение всех последующих лет вплоть до настоящего времени, мы видим результаты данного тренда. Отсюда и преувеличенная, искусственная официальная риторика по поводу роста числа и влияния институтов гражданского общества в стране.

Официальные заявления о том, что на сегодняшний день общее число ННО в стране превысило 5 тыс. далеки от реальности и являются частью официальной риторики. Следует учесть, что большинство крупных так называемых «GONGO» или ННО, созданных государством, такие как Общественное движение молодежи «Камолот», Комитет женщин Узбекистана, Фонд «Соглом авлод учун», Фонд творческих деятелей Узбекистана, общественная организация «Нуроний», фонд «Махалла», Национальная ассоциация негосударственных некоммерческих организаций, Палата товаропроизводителей и предпринимателей и другие, имеют многочисленные местные ячейки в городах, районах и регионах страны.

В погоне за числом ННО официальная статистика каждую местную ячейку подобных организаций считает отдельной ННО. По информации, полученной из источника близкого к Министерству юстиции (официальный орган, уполномоченный за государственную регистрацию ННО), на сегодня общее число ННО в стране может составить максимум 500 и не более.

Рассматривая вопрос о том, есть ли в стране гражданское общество, нельзя пройти мимо вопроса финансирования для даного сектора. В своих официальных выступлениях узбекские власти часто обращают внимание на совместное Постановление Кенгашей Законодательной палаты и Сената Олий Мажлиса Республики Узбекистан «О мерах по усилению поддержки негосударственных некоммерческих организаций, других институтов гражданского общества» (3 июля 2008 г., № 842–I/513–I) и создание при парламенте Общественного фонда и Парламентской комиссии, в состав которой входят, наряду с самими уполномоченными представителями ННО и общественных организаций, также депутаты и ответственные работники финансовых структур. Парламентская комиссия решает вопрос распределения финансовых средств, направляемых из государственного бюджета на поддержку гражданского общества.

Согласно ст. 3 выше упомянутого совместного Постановления, основными задачами Общественного фонда определяются следующее:

— аккумулирование средств, получаемых из Государственного бюджета Республики Узбекистан, иных, не запрещенных законодательством, источников, организация их использования на реализацию программ, направленных на стимулирование развития и поддержку деятельности независимых ННО и других институтов гражданского общества, их активного участия в решении актуальных социальных, экономических, гуманитарных проблем;

— содействие в реализации программ и проектов, связанных с укреплением материально-технической базы ННО, оказанием им правовой, консультативной, организационной, технической и иной помощи, расширением их контактов с зарубежными партнерами (проведение совместных конференций, семинаров, «круглых столов», тренингов, реализация совместных проектов и др.) по вопросам развития деятельности ННО, других институтов гражданского общества, их участия в процессах демократического обновления и модернизации страны.

Роль совместного Постановления в финансировании институтов гражданского общества следует рассмотреть в контексте последних тенденций, имевших место в сфере ННО страны за последнее время. Не секрет, что в Узбекистане правительство постоянно старалось держать сферу ННО под контролем.

Весьма жесткое законодательство по созданию и регистрацию ННО, строгая подотчетность деятельности ННО органам исполнительной власти, создание организаций-клонов в формате «GONGO» (ННО, созданные и финансируемые государством, например — Общественное движение молодежи «Камолот», Комитет женщин, Фонды «Махалла» и «Нуроний», Национальные ассоциация негосударственных некоммерческих организаций и Национальная ассоциация электронных СМИ, Общественный фонд поддержки и развития независимых печатных СМИ) и жесткие ограничения на получение грантов и других форм финансовой и технической помощи от зарубежных доноров – это индикаторы государственной политики к ННО. Начиная со второй половины 2005 года наблюдается усиление контроля и подотчетности для ННО в стране. Именно с этого периода отмечается закрытие многих десятков ННО по всей стране.

Хотя национальная законодательная база теоретически обеспечивает свободное развитие негосударственных некоммерческих организаций, многие практические вопросы обеспечения свободной и независимой работы ННО, как создание и регистрация ННО, проведение мероприятий и собраний, получение необходимой информации от государственных органов, организаций, предприятий и учреждений, получение грантов и других видов финансово-технической помощи, публикация и распространение информации от имени ННО, лишь символически регулируются законами, а на практике эти вопросы решены в пользу правительства через многочисленные подзаконные нормативно-правовые акты.

На наш взгляд, создание Общественного фонда по поддержке ННО и других институтов гражданского общества является еще одним шагом в поддержку вышеприведенной тенденции в сфере ННО Узбекистана. Кратко, в рассматриваемой тенденции четко выделяются два основных вектора: а) Нейтрализация независимых ННО и подведение оставшихся или ново создаваемых ННО под GONGO – ассоциации и фонды; и б) Планирование, создание и целевое использование сектора ННО для так называемого социального заказа по выполнению государственных нужд.

Считаем, что оптимисты могут увидеть задатки следующих позитивных моментов в реализации идеи Общественного фонда:

Создание дополнительной структуры и источника финансирования для целенаправленного формирования сектора ННО в Узбекистане, что может посодействовать в укреплении организационной, материально-технической базы отечественных ННО и росте их числа и качества в конце концов;

Государственная власть в целом и государственные органы постепенно научатся формировать социальный заказ, привлечь силы и ресурсы сектора ННО и полагаться на помощь гражданского общества при решении насущных задач – это потенциально может привести к углублению сотрудничества ННО с органами государственной власти на местах в реализации приоритетных, социально ориентированных программ и проектов.

Тем не менее, внедряемая модель централизованной системы финансирования ННО и других институтов гражданского общества уже продемонстрировали следующие угрозы:

Чрезмерная централизация и монополизация поступления всех форм финансовых средств и помощи для ННО в Узбекистане (ст.ст. 2 – часть 1, 3 – часть 1, 4 совместного Постановления);

Усиления контроля над работой ННО путем чрезмерного вмешательства в определение приоритетных направлений деятельности, программ и проектов для ННО – постановка вопроса финансирования ННО Общественным Фондом в зависимости от «выбора целесообразных и угодных проектов / программ».

Рассматривая вопрос финансирования институтов гражданского общества в стране, к сожалению, пока придется исключить членские взносы общественных объединений или благотворительные дотации граждан и организаций из списка материальной помощи, так как низкий уровень доходов населения, высокая безработица и отсутствие эффективной стратегии фандрейзинга у отечественных ННО влияют негативно на данный вопрос. Немаловажную роль здесь также играет конечно же глубокий страх населения и частного сектора поддерживать деятельность гражданского общества.

Известно, что узбекские ННО в значительной степени зависят от материальной помощи и поддержки международных и зарубежных фондов и доноров. Однако, согласно Постановлению Кабинета министров от 4 февраля 2004 года, порядок получения финансовых средств, поступивших в официальные банковские счета ННО по грантам, утвержденным международными фондами, намного ужесточен. Согласно новым порядкам, специальная комиссия, созданная при обслуживающем банке, требует ННО представить копию утвержденного донором грантовой заявки для решения вопроса о целесообразности выдачи утвержденных донором финансовых средств ННО.

Почти во всех случаях поступления финансовых средств в банковский счет из зарубежного донора, деньги не выдаются грантополучателю-ННО и возвращаются обратно. Когда донор, утвердивший грантовую заявку ННО, находится в Узбекистане и законно ведет свою деятельность, и ННО, претендующая на грант, имеет государственную регистрацию, то обычно уйдет до 9-10 месяцев, прежде чем специальная комиссия разрешить ННО получить свои финансовые средства, поступившие по гранту. Опираясь на вышеописанное законодательство, в 2005-2010 г.г. узбекские власти уже успели закрыть несколько ННО или обявить противозакконным организациям и возбудить уголовные дела против их лидеров, обвинив их в незаконном получении грантовых средств для якобы осуществления антиконституционной деятельности и неуплате налогов.

Следует отметить, что через обязательные периодические отчеты в государственные органы (Министерство юстиции, Государственный комитет по статистике и Налоговый комитет) и другие нерегламентированные законом методики ведутся постоянное наблюдение и изучение деятельности ННО и их главных действующих лиц. Уточняем, что иногда нерегламентированные законом методики наблюдения за работой ННО и других субъектов гражданского общества ведутся правоохранительными органами, информационно-аналитическими центрами – например, созданным правительством Независимым институтом по мониторингу формирования гражданского общества (бывший Институт изучения гражданского общества).

Такое наблюдение ведется по возможности по всем параметрам работы ННО и ее активистов: проведенные мероприятия, встречи, командировки, включая заграничные поездки, участие на мероприятиях других организаций, публикации, материалы и т.д.. Под такое наблюдение подпадают не только узбекские ННО, но и представительства международных или зарубежных организаций, работающих в смежных с ННО сферах.

Говоря о разветвленной сети институтов гражданского общества в стране, узбекские власти особое ударение делают на роль сходов граждан и органов самоуправления – махаллинских комитетов, число которых в настоящее время превысило 10 тысяч. Так как махаллинские комитеты рассматривается властями в качестве опоры гражданского общества в стране, интересно, в этой связи, послушать как Акмаль Саидов, депутат парламента, руководитель Национального центра по правам человека, человек часто возглавляющий официальные делегации Узбекистана в рамках различных международных правозащитных конференций, характеризует данный институт:

«Корни понятия «гражданское общество» у нас уходят вглубь нашей многовековой истории. Органы самоуправления граждан представляют собой уникальный и неповторимый национальный институт гражданского общества. Например, национальный демократический институт — махалля, которая присуща образу жизни исключительно нашего народа, жизни нашего общества. Действительно, в Узбекистане наряду со структурами гражданского общества, присущего западным странам, функционирует древнейший традиционный институт самоуправления — махалля, именуемый в законодательстве органом самоуправления граждан.

Функции махалли, органа самоуправления граждан на местном уровне очень широки. Они тесно связаны с населением и осуществляют различные формы общественного контроля за деятельностью местных органов государственной власти, оказывают адресную социальную поддержку малоимущим, участвует в благоустройстве территорий и в воспитании молодежи».

Махаллинский комитет является традиционным общественным институтом Узбекистана, поэтому в различном контексте в это понятие может вкладываться самое различное содержание. Речь, среди прочего, может идти о территории, комплексе общественных отношений или об административной единице. Махаллинский комитет акцентирует внимание на права и обязанности общины в рамках всеохватывающего государства. В постсоветский период деятельность махалинского комитета стала регламентироваться законом.

В дополнение к традиционным функциям, махаллинскому комитету был передан целый ряд полномочий местного самоуправления. В этот период правительство стало наделять махаллинские комитеты все более широкими полномочиями и постаралось обеспечить их распространение на всю территорию республики. В результате пересмотра административного деления вся страна была поделена на махаллинские комитеты. В настоящее время по всей стране насчитывается около 12 тыс. махаллинских комитетов, в каждой махалле – от 150 до 1,5 тыс. семей или дворов.

Однако имеются следующие проблемы, мешающие махаллинским комитетам превратиться в истинную опору гражданского общества в Узбекистане. Вмешательство исполнительной власти районных и городских уровней в процесс формирования руководства махаллинских комитетов, вопреки прямому законодательному запрету на это, так как, согласно закону, председатель махаллинского комитета и его советники избираются путем голосования среди жителей каждой махалли.

На практике это приводит к тому, что махаллинские комитеты, вместо того, чтобы служить интересам жителей махалли и донести их голоса до вышестоящей исполнительной власти, наоборот выполняют регулярные поручения вышестоящей исполнительной власти, иногда вступающие в прямое противоречие с интересами местных жителей. Таким образом, можно констатировать, что махаллинские комитеты заметно далеки от жителей махалли и успели превратиться в частичку государственного аппарата.

В социалистической Кубе в каждой местности функционируют так называемые Комитеты по защите революции (ComitedelaDefensadelaRevolucion). Если провести параллели, махаллинские комитеты также пока остаются своеобразными точками опоры по защите господствующей государственной идеологии в Узбекистане, поэтому их нельзя пока причислять к институтам гражданского общества.

Положение правозащитных организаций, групп и индивидуальных правозащитников:

О состоянии узбекских правозащитников написано очень много. Достаточно указать на то, что в стране почти не имеется зарегистрированной независимой правозащитной организации, кроме Общества прав человека Узбекистана «Эзгулик», которой удалось получить государственную регистрацию лишь после третьей попытки и в результате хорошо скоординированного международного давления на узбекские власти в преддверии проведения ежегодного саммита Европейского банка реконструкции и развития в Ташкенте в 2003 г.

По самым скромным подсчетам, около 20 узбекских правозащитников отбывают сроки лишения свободы в результате сфабрикованных уголовных дел и вместо одного освобожденного правозащитника узбекские власти тут же отправляют в тюрьму двух других правозащитников.

Начиная с 2005 года в результате усиленного давления и угроз наблюдается резкое снижение числа узбекских правозащитников: путем удвоенных угроз и преследований власти добиваются либо полного прекращения правозащитной деятельности местных активистов, либо принуждают их покинуть страну под любыми предлогами. При этом заметно, что узбекские власти действуют по принципу «нет человека, нет проблем». Перспектива того, что оказавшись за границей, узбекский правозащитник продолжит критиковать политику властей, пока видимо мало волнует правительство.

Также изменилась тактика властей в фабрикации уголовных дел в отношении правозащитников. Если раньше власти часто обвиняли правозащитников в более одиозных преступлениях по сфабрикованным уголовным делам – например, преступления против конституционного режима, терроризм и экстремизм, то начиная с 2005 г. узбекское правительство начало использовать в сфабрикованных уголовных делах против представителей гражданского общества преступления больше экономического характера.

Очень часто против правозащитников по подсказке властей подают жалобу, обвинив их в вымогательстве денег, мошенничестве и посредничестве в даче взятки некоторые категории граждан, сотрудничающих по разным причинам со спецслужбами и милицией. В последнее время также становится модно обвинять правозащитников в организации и участии в торговле людьми.

Кажется узбекские власти пришли к выводу, что фабрикация уголовных дел в отношении представителей гражданского общества по явно политическим мотивам идет во вред репутации правительства и делает его более уязвимым перед лицом международной критики, чем фальсификация уголовных дел по экономическим мотивам или использование заявлений и показаний специально подготовленных граждан.

Рассуждая о положении правозащитного движения Узбекистана, я не могу промолчать также и о субъективных проблемах гражданского общества Узбекистана, особенно правозащитного движения. Несмотря на малое количество представителей, правозащитное движение Узбекистана невероятно раздроблено. Они редко работают вместе, чаще всего объединение правозащитников во временные коалиции и сети происходит под эгидой международных организаций и партнеров.

Кроме этого, большинство правозащитных организаций и групп объединены вокруг своих сильных лидеров, где роль лидера часто настолько превалирует над другими членами организации или группы, что внутриорганизационная демократия в большинстве правозащитных организациях отсутствует или находится на очень слабом уровне.

Наблюдается нездоровая конкуренция и борьба за внимание и финансово-техническую поддержку международных доноров и партнеров. Иногда дело доходит до личной вражды между лидерами правозащитных организаций и групп. Всеми этими факторами активно пользуются спецслужбы, чтобы нагнетать обстановку и расколоть местное правозащитное движение.

Стратегии защиты узбекских правозащитников находится в целом на низком уровне. В данном случае речь идет о стратегий зашиты всех видов – информационная безопасность, личная безопасность, защита от физических угроз и опасностей, проверка и избежание сомнительных «клиентов» и провокаций и.т.д.

Можно указать на многие факторы, влияющие на слабую стратегию защиты узбекских правозащитников, но я бы выделила следующие важные причины – отсутствие официального статуса и как следствие соответствующих офисных помещений, работа из дома, слабая организация делопроизводства и хранения правозащитной документации, слабая координация и слабая командная работа, отсутствие единого понимания целей и задач организации или группы, отсутствие стратегического плана или видения ситуации, отсутствие устойчивого финансового обеспечения работы организации или группы, материальная нищета и зависимость большинства активистов и слабые человеческие ресурсы.

Если говорить об информационной безопасности узбекских правозащитников, то в плане образования и тренингов по этому вопросу ситуация лишь немного улучшилась за последние годы, в основном благодаря семинарам и тренингам таких международных партнеров, как Институт открытого общества, Международное Партерство по праввам человека, FreedomHouse и Норвежский Хельсинкский комитет. Но это маленькое улучшение носит только образовательно-просветительский характер, так как из-за недостаточности технических знаний и квалификации большинство узбекских правозащитников, проходившие подобные тренинги, не могут на практике эффективно использовать полученные навыки.

Существует острая потребность в улучшении стратегии защиты и управления безопасностью на институциональном уровне (группы) среди правозащитников и на индивидуальном уровне. Уровень информационной безопасности узбекских правозащитных организаций недостаточен, в обучении и тренингах по информационной безопасности для узбекских правозащитников акцент должен быть направлен на разработку и обеспечение тренингов с более практическим уклоном, рассчитанным на условия Узбекистана – например, очень медленный интернет, индивидуальный стиль сетевой работы узбекских правозащитников (работа из дома) и подготовка отдельных сотрудников по информационной безопасности правозащитных организаций.

Исходя из вышеописанных проблем с информационной безопасности, хотелось бы еще раз обратить внимание на подготовку отдельных сотрудников по информационной безопасности узбекских правозащитных организаций и обеспечение таких сотрудников постоянной зарплатой, чтобы они постоянно находились и работали в штате правозащитной организации.

В настоящее время, получается так, что почти все вопросы информационной безопасности взваливаются на плечи руководителей правозащитных организаций, которые не являются специалистами в этой области и не станут лучше разбираться в этих вопросах, даже пройдя несколько специальных тренингов.

Яркий пример, как своевременное присутствие подобного специалиста в нашей организации помогло бы нам предотвратить постоянные хакерские атаки на наши информационные ресурсы, имел место недавно. С 2013 года отказал жесткий диск двух из компьютеров в нашем офисе, где хранятся основные копии наших рабочих документов.

С помощью наших международных партнеров смогли проверять жесткий диск нашего компьютера на проверку эксперту международной организации PrivacyInternational (https://www.privacyinternational.org). Вот первоначальный результат проверки жестких дисков сломанных компютеров:

«Эксперт попытался восстановить ваш испорченный диск. К сожалению, диск не может быть восстановлен — диск не просто испорчен, вся информация в файлах была заменена нулями. Это может быть только в результате целевой атаки.

Вам будет необходимо переговорить с коллегами о том, как вы думаете усилить вашу цифровую безопасность».

Заключение и выводы:

Времена меняются. Все меньше и меньше независимых активистов гражданского общества остаются в Узбекистане и продолжают работать. Западные партнеры узбекского правительства, и ОБСЕ, включая Проект ОБСЕ в Ташкенте, здесь не исключение, обращают все меньше внимания работе независимых узбекских активистов гражданского общества и все больше ориентированы на сотрудничество с управляемыми правительством программы и организации. Это также привело к резкому снижению международной помощи для узбекского независимого гражданского общества.

Частично такая ситуация происходит из-за расширения сотрудничества западных партнеров узбекских властей по военному сотрудничеству в соседнем Афганистане. Отчасти это также связано с усиливающимся убеждением среди западных доноров о том, что независимое узбекское гражданское общество не может стать достаточно сильным, чтобы бросить вызов правительству Узбекистана и катализировать подлинные реформы в стране.

На прошлой неделе в ходе своего выступления в международной конференции ЮНЕСКО в Самарканде действующий 75 летний президент Узбекистана Ислам Каримов заявил о том, что готовь и далее служить узбекскому народу, намекая на то, что он может остаться у власти даже после намеченных президентских выборов в марте 2015 г. подобный сценарий толкает к весьма пессимистичным ожиданиям по поводу будущего независимого гражданского общества в Узбекистане. Мы должны быть готовы к усилению репрессий против узбекского гражданского общества в ближайшем будущем.

Я хочу закончить следующими выводами:

Гражданского общества, как равносильного, равноправного и свободного сектора общества в Узбекистане пока не существует. Скорее всего, гражданское общество в стране находится на этапе формирования под неослабленным контролем и постоянным наблюдением, а иногда и через прямое вмешательство государства;

Как это ни странно, независимые ННО, правозащитники и международные доноры должны будут принимать во внимание уже свершившийся факт – государственная власть в Узбекистане начала по своему усмотрению и под своим контролем целенаправленно формировать отечественный сектор ННО. Независимые ННО, правозащитники и международные доноры смогут повлиять на данный процесс, только непосредственно участвуя в нем. Другой путь, включая путь стороннего наблюдателя и критика, не принесет практических результатов;

Независимые НПО и правозащитники должны стараться повысить свой профессионализм и компетентность, укреплять свою организационную, материально-техническую базу, а также, где возможно, получить государственную регистрацию и легитимизироваться в глазах государства;

Международные доноры, в том числе и ОБСЕ, должны сохранять программы финансирования и поддержки для независимых НПО и правозащитников. В то же самое время они, оказывая помощь GONGO Узбекистана, включая Общественный Фонд при парламенте, должны настаивать на том, чтобы и представители независимых НПО и правозащитники были приглашены принять участие в программах и мероприятиях получателей таких средств;

Усиливается тенденция перепоручения части традиционно государственных функций (в основном социально ориентированных функций или функций с характером общественного контроля) отдельным «доверенным» институтам гражданского общества, при сохранении надзорных и руководствующих функций за профильными государственными ведомствами. Последние законодательные инициативы президента Узбекистана по усилению роли гражданского общества подтверждают такую тенденцию.

Имеется информация, что еще до объявления этих законодательных инициатив президента, парламент Узбекистана начал разработку законопроектов о социальном партнерстве и общественном контроле. Таким образом, происходит ограниченная, весьма своеобразная и интересная, взаимная интеграция гражданского общества с государством. Такая тенденция будет сохраняться и усиливаться в ближайшем будущем. Она достойна более близкого изучения и поддержки со стороны так называемого «независимого крыла» гражданского общества и международных доноров;

Нарастание сложностей в политическом и социально-экономическом положении страны постепенно может заставить властей Узбекистана избрать более открытую позицию по отношении к международным донорам и их программам в стране;

Вследствие последней официальной риторики о расширении полномочий махаллинских комитетов, данный общественный институт может еще теснее сращиваться с исполнительными органами власти на местах и потерять окончательно свой общественный характер.

Благодарю за ваше внимание!

С уважением,

Мутабар Таджибаева,

Руководитель международной правозащитнойорганизации
«Клуб Пламенных Сердец»