Екатерина Назаршоева: Чужая среди своих
Моя статья посвящена дискриминации, о которой я знаю не понаслышке — я чувствую её на себе.
Я приехала в Россию два года назад, имею статус «мигранта», и это слово звучит, как приговор. Я отличаюсь от «среднего» российского населения не по цвету кожи или глаз, а по документам: на моём паспорте — герб Республики Таджикистан.
«Мигрант — это лицо, которое с целью найма на работу к иностранному физическому или юридическому лицу на законном основании переезжает на определённый срок в страну, гражданином которой оно не является». Это определение звучит очень отстранёно и безобидно, но в жизни я почувствовала его оборотную сторону.
Долгое время я искала в России работу. У меня высшее образование, я прекрасно владею русским языком. На собеседовании я производила очень хорошее впечатление, но как только работодатель узнавал, что я из Таджикистана, отношение ко мне резко менялось.
Уже не играло никакой роли, какой опыт я имею, какими знаниями обладаю, — раз я мигрантка и таджичка, значит, ко мне нет и не может быть доверия, я недостойна даже шанса показать себя и проявить свои профессиональные качества.
Я чувствовала негативное отношение и презрение: меня направляли работать в дворники, уборщицы. «Вот где работа для мигранта», — говорили мне. Я поняла, что «мигрант» — синоним слова «раб», это вечное клеймо для иностранных граждан, которые хотят найти себя в России.
Это стигма часто переходит на следующие поколения, на детей и внуков мигрантов. Хотя их называют красивым и пока непривычным словом «инофоны», сути дела это не меняет: нас выделяют в другую категорию людей, что не отменяет дискриминации.
В России я чувствую себя чужой. Но и в моей родной стране я тоже была не до конца «своей»: дело в том, что я родилась и выросла в Горно-Бадахшанской Автономной Области (ГБАО), а в Таджикистане существует предвзятое отношение к моим землякам.
Таджикистан расположен в предгорьях Памира и не имеет выхода к морю. Это наименьшее по площади центральноазиатское государство. Большинство населения Таджикистана исповедует Ислам суннитского толка. Официальным и государственным языком является таджикский. Таджикистан богат природными ресурсами, так как 93 процентов территории республики занимают горы.
Горно-Бадахшанская автономная область граничит на севере с Кыргызстаном, на востоке — с Китаем, на юге и западе— с Афганистаном. Область занимает 45 процентов всей площади Таджикистана, но только 3 процента из них пригодны для проживания населения. Большую часть территории ГБАО занимает высокогорье Восточного Памира (высшая точка — пик Исмаила Самани, бывший пик Коммунизма (7495 м.))».
Численность населения ГБАО на 2010 года составляла 220,6 тысыч человек, или 3,2 процента населения Таджикистана. На Памире сохранились древние памирские языки, на которых говорят памирские народности (ваханский, шугнанский, ишкашимский, язгулямский). В области 1 город — Хорог (с населением 29,3 тысяч человек), 7 районов, 43 сельских общин.
В своё время по Пянджу проходили ветви Великого шелкового пути, здесь побывало множество завоевателей, поэтому на формирование местной народности оказали влияние персидская, арабская и китайская культуры. Основное занятие горных памирцев — земледелие и животноводство.
Памирцы, как называем себя мы и как часто выделяют нас в Таджикистане, отличаются от таджиков — жителей долинной части страны не только традициями, языком и образом жизни, но и религиозным направлением. Памирцы — мусульмане-исмаилиты — считают Ага-хана наследником пророка Мухаммеда. По одной из версий, течение исмаилитов откололось от шиитской ветви Ислама в VIII веке после того, как Исмаил — старший сын шестого шиитского имама Джафара ас-Садыка — был лишён права наследования.
Однако несогласные с этим решением продолжали считать его седьмым имамом. Они образовали своё течение, где чтят потомков Исмаила, которых называют Ага-хан. Для мусульман-исмаилитов каждый имам является живым воплощением пророка. В исмаилизме памирцев много заимствований из арийских религий, которые существовали до принятия горцами Ислама. Таджикские исмаилиты не посещают традиционные мечети.
Сунниты и шииты считают их сектантами. Мечети исмаилитам Памира заменяют молельные дома — джамоат-хона. Обязательным атрибутом молельного дома является фитиль. Его возжигают по важным религиозным поводам. На Памире женщины и мужчины обычно молятся вместе.
В советское время памирцы выделялись стремлением к образованию — многие закончили высшие учебные заведения. До сих пор образование и «передовые взгляды» (равноправие, плюрализм) являются преимуществом памирцев — на нашей стороне знания, а не деньги.
В годы гражданской войны (1991—1997 годах) памирцы очень страдали от угнетения и негативного отношения со стороны других таджиков: их не брали на работу в государственные учреждения, выкрикивали в их адрес слово «кафир» («неверный»), насиловали женщин, избивали парней.
Многочисленные примеры и практика говорят о том, что памирцы были чужими в своём государстве. Были случаи, когда любящие молодые люди не могли создать семью из-за того, что один из них был представителем памирского народа, а родители-сунниты считали, что памирцы — не настоящие мусульмане.
В 2011 году в Душанбе произошла трагедия: в канун Нового года был убит Парвиз Давлятбеков, который в образе Деда Мороза поздравлял детей с праздником. Ему было всего 24 года. Хотя СМИ Таджикистана говорят, что он погиб в результате простого хулиганства, многие душанбинцы убеждены, что убийство было совершено на религиозной почве: Парвиз — памирец-исмаилит, возможно, стал жертвой религиозных фанатиков, которые хотят запретить немусульманские праздники.
В какой-то степени могу допустить, что для этого мнения есть основания. Будучи сама исмаилиткой, я всегда ощущала неприязненное отношение к этому религиозному течению. Дело даже не в салафитах, которые когда-то открыто высказывали свою ненависть к исмаилизму в Таджикистане.
К сожалению, свой негативный вклад вносят и официальные лица, которые формируют или позволяют формировать негативные, совершенно лживые стереотипы вокруг Ислама исмаилитского толка в Таджикистане. Это приводит к тому, что проявления ненависти на бытовом уровне не пресекаются и не осуждаются. На улице можно услышать окрики: «Эй, помири, убирайся отсюда!», и не стоит списывать их только на безграмотность некоторых таджикистанцев.
Я считаю, что компетентные органы обязаны защищать права всех граждан Таджикистана, независимо от их происхождения. Нужно расследовать убийство молодых ребят, имея в виду и версию преступления на почве ненависти.
Очень хочется верить, что уровень ненависти и негативизма по отношению к памирцам в Таджикистане будет снижаться. А пока — я чувствую дискриминацию всегда и везде, и как памирка в Таджикистане, и как мигрантка и гражданка Таджикистана — сейчас в России.
Екатерина НАЗАРШОЕВА
(Екатерина Назаршоева – юрист Антидискриминационного центра «Мемориал», находящегося в Санкт-Петербурге. Она также является автором многочисленных статей на тему нарушения прав человека в России, публикующихся на нашем сайте «Жараён».)
Добавить комментарий